— Короткий, стой, — скомандовал Скорый. — Команда не расслабляться. Ждём. Бабка, доложи обстановку.
Та успокоила.
— Нет никого. В селе какие-то бродят. А поблизости никого. Надо уходить. Нашумели.
— Разворачивай, Короткий, поехали.
Оглянулся.
Тьма уже обняла девочку, прижала её голову к груди и что-то бормотала. Ту била крупная дрожь.
Пашка успокоил Габри мощным импульсом самообладания. Скомандовал.
— Тьма! Правый сектор!
— Есть! — Откликнулась Тьма. Оставила Надежду и вскинула автомат.
Когда миновали предательское поле пшеницы и поднялись на насыпь трассы, Скорый попросил.
— Короткий, остановись, будь добр.
Бабка заволновалась.
— Что такое?
— Дайте обсохнуть. Я взмок.
Ванесса поддержала.
— Я тоже.
Когда все немного успокоились, Пашка сделал «разбор полётов».
— Бабка, а как мы его пропустили? Ты, что? Ты его не увидела?
— Странно всё это, — отвечала Милка. — Я его, действительно, не увидела. Представляешь?
— Ментат-щитовик?
— Вероятно… А чего мы его не выпотрошили?
Пашка вздохнул.
— Да нечего там потрошить. Вся черепушка разлетелась по пшенице. Что-то мы с калибром переборщили. А? Короткий?
— Ты полагаешь, — спросил Короткий, — надо сделать спарку?
— Нет, надо возвращать корд на крышу. Этот Владимиров монстр… во-первых оставит нас без жемчуга, а во-вторых он очень медленно наводится на цель. У такой махины очень высокая инерция. По бронетехнике — да. Это чудный инструмент. Но по тварям — нет. Не пойдёт.
— Ну ладно, — с энтузиазмом согласился Короткий, — сделаем.
— Тьма, а ты чего это очередью поливала.
— Не довела переключатель впопыхах. А исправлять уже времени не было.
— Правильное решение.
Он поднял пулемёт и развернул сиденье. Заглянул через спинки.
— Надя… Габри, ты как?
Девочка сидела закрыв глаза. Пашка потрогал её за плечо.
— Надюша, как ты?
Та судорожно выдохнула.
— Ой, мамочка… Ой, мамочка… Я домой хочу…
— Таня, посмотри пожалуйста, она там не описалась.
— … Нет. Я уже могу её пожалеть?
— Да, Танечка, пожалей… Всё, Короткий, можем ехать.
* * *
Снова накатило чувство, что он едет куда-то не туда. Словно эта жизнь привиделась ему во сне.
Иногда тут в Улье на него накатывало такое. Вроде живёшь, что-то делаешь, куда-то едешь, всё нормально. И вдруг — тресь!! Будто смотришь на этот бардак и на самого себя в нём со стороны.
А со стороны, это полный пипец.
Пашка недоуменно огляделся. Господи! Где он?! Что он тут делает?!
Потряс головой… Прошло. Он сосредоточился на ситуации, и психика как-то приняла всё это окружающее её дерьмо за данность. Он снова стал «Скорым».
Надо поинтересоваться самочувствием Деда, а то как-то забыли про него. А Дед-то не прост, палил прицельно и без паники.