Крис поддержал переезд в Коннектикут, хотя это означало, что дорога на работу, в Лонг-Айленд, будет занимать у него больше времени. А вот с Кэти вышло иначе. Она тогда отдыхала в школьном лагере — а там были запрещены и звонки по мобильному, и СМС, и электронная почта. Но, по правде говоря, тогда я была в состоянии, которое психологи называют «туннельное зрение» (когда зацикливаешься на одной цели и не видишь, что делается вокруг), и даже не попыталась с ней связаться.
Я собиралась сама ей рассказать о смене работы и была уверена, что она до поры до времени ни о чем не узнает. Но именно в тот день, когда мать моей подруги привезла Кэти обратно, наш новый риелтор воткнул в газон перед домом табличку «Продается», разрисованную характерными кудрявыми овечками. Словом, дом прямо-таки кричал о том, что выставлен на продажу.
Едва переступив порог, Кэти разрыдалась. Почему мы переезжаем? Куда мы едем? А как же ее друзья? Плачущая Кэти в свои двенадцать казалась совсем малышкой… Мне до сих пор невыносимо стыдно за этот непредвиденный «побочный эффект» моего карьерного роста. Помните, нельзя планировать перемены молча: пусть люди знают, что затевается.
Столик разбитых надежд
Я вскочила на коня по имени GE решительно и азартно — и, может, даже слишком поспешно. В голове у меня беспрестанно крутился один и тот же мотив: «Это же GE!» Мои успехи в NBC убедили меня: внедряя перемены, всегда смотри вперед и ищи новые, более эффективные способы работы. А новая должность позволяла мне воплотить свои идеи на самой большой бизнес-площадке в мире. Впрочем, если уж начистоту, я тогда мало смыслила в бизнесе. Во время одной из первых бесед с моей новой командой сотрудники заговорили, что надо хорошенько подготовиться к «ежегодной десятке», и я решила, что речь идет о десятикилометровом забеге, в котором они намерены принять участие, а не о форме 10-К — ежегодном финансовом отчете.
Когда я приехала в Фэрфилд, мой новый кабинет был совершенно пуст — словно меня тут никто не ждал. На полу, застланном ковром, сиротливо стоял один-единственный телефон. К телефонной розетке тянулся длинный бежевый провод. «Добро пожаловать в GE», — уныло подумала я.
Потом-то я узнала, что наш фэрфилдский офис спроектировали еще в семидесятых, положив в основу прежде всего иерархичность. Ранг сотрудника можно было легко определить по ширине потолка в его кабинете: у простых управленцев — шесть плиток, у вице-президента — восемь.
Прощай, насиженное место! Для меня все было внове — и сам Фэрфилд, и здешние обитатели, даже повседневный язык, переполненный незнакомыми сокращениями и спортивным жаргоном. И я чувствовала, что не вписываюсь в эту картину.