– У вас на участке лает моя собака! – заявила я твердо.
Все смотрели на мужчину с ненавистью и даже были готовы напасть на него.
– У меня на участке лает моя собака! – жестко ответил он и захлопнул калитку.
Где‐то в глубине двора Томми продолжал лаять. Я постучала еще раз.
К нам снова вышел злодей:
– Что вам нужно, дети?
– У меня потерялась собака, она лает на вашей даче. Верните Томми!
Мужчина снова хлопнул калиткой и прогремел засовом. Мы еще долго стучали, кричали, угрожали, звали Томми, но больше никто не вышел. Нужна была помощь родителей.
Я прибежала на нашу дачу и, задыхаясь от волнения и злобы, рассказала все маме и папе. Я была уверена, что они сразу же пойдут вызволять собаку. В крайнем случае вызовут милицию, и Томми снова будет с нами. Но родители выслушали рассказ так, как будто не поверили, и продолжили заниматься своими делами.
Я плакала, топала ногами, обзывала их предателями и живодерами. Они терпели и уверяли, что это ошибка, Томми потерялся, и нет смысла его искать и беспокоить чужих людей.
В слезах выйдя к ребятам, я сказала, что мои мама и папа – самые ужасные родители на свете. Расстроенные, все разошлись по домам.
В этот вечер мы не пошли смотреть на закат. Прогулка без собаки не имела смысла. Потеря Томми расколола нашу семью. Я плакала в маленькой комнатке на чердаке, а родители собирали вещи. На ту дачу мы больше никогда не возвращались.
Я еще долго сердилась на родителей. Томми старалась не вспоминать, но всегда считала, сколько ему сейчас лет. Прошел год с того ужасного лета – ему четыре, вот уже и три года прошло, ему шесть. Десять… Пятнадцать… Только когда поняла, что где бы Томми ни был, он в любом случае уже умер от старости, я перестала сильно грустить. К тому времени я была взрослой и твердо решила, что никогда в жизни не заведу собаку.
* * *
Мы с папой пили вино. Разговор стал откровенным, и я спросила:
– Помнишь, мы отдыхали на даче? Помнишь, там Томми потерялся?
– Помню, конечно, – отозвался папа и опустил взгляд в бокал.
– Скажи, почему вы не помогли мне его вернуть? Я же нашла его, я слышала его голос.
– Это лаял не он.
– Откуда ты знаешь?
– Мы нашли Томми в первый же вечер. Он попал под электричку. Он был уже мертвым. Мы с мамой тогда решили тебе не говорить.
От папы я возвращалась на метро. В полупустой вагон вошла молодая пара с дочкой, девочкой лет двенадцати. Она демонстративно села подальше от родителей, принялась всхлипывать и отчаянно вытирать слезы рукавом куртки. Ни мама, ни папа не подошли к ней, не попытались утешить, но и не спускали с нее глаз. Я сидела напротив девочки и читала ее мысли: «Мои мама и папа – самые ужасные родители на свете». Как мне хотелось сказать ей, что она заблуждается…