О значении рас в истории (Ешевский) - страница 2

Как ни далеки от нашей современности так называемые средние века, каким таинственным полумраком ни подернут в наших глазах их блеск, историк еще не всегда может относиться к ним с полною свободой и бесстрастием. В тревожной, шумной жизни современности, по-видимому, совершенно отрешившейся от всего средневекового, на каждом почти шагу еще чувствуется таинственное влияние средних веков и часто совершенно неожиданно, но тем не менее очевидно и неоспоримо является доказательство, что они еще не кончили своих счетов с горделивою, забывчивою современностью, что они еще предъявляют свои права на жизнь и действительность. На наших глазах передовой народ нового человечества, практическая, положительная Англия еще крепко держится за средневековые формы своих учреждений, и притом вовсе не из какого-нибудь антикварного увлечения, а из веры в то, что это не мертвые формы, что в них еще сохранилось живое содержание, пригодное для настоящего времени. С историей древнего, дохристианского человечества все счеты, кажется, уже кончены. Все, что оказалось в их наследстве пригодного для жизни новых народов, давно уже употреблено в дело, всему составлен отчетливый и полный инвентарь. Современность не чувствует на себе с их стороны того неясного, но тем не менее действительного влияния, от которого она не может еще освободиться относительно средних веков. Наука слишком долго, упорно и настойчиво трудилась над разработкой древней истории; от ее пытливого внимания не ушло ни одно мельчайшее явление жизни древних народов. Труды по египетской истории начались, например, несравненно позже, чем исследование истории Греции и Рима; Египет, по своей исторической важности, далеко не может равняться с Грецией и Римом; однако же простой каталог, брошюр и мемуаров об истории Египта, вышедшей года три тому назад, составляет целую книгу. Кажется, после всего этого наука могла бы подвести окончательно итоги, сказать последнее слово и обратить все свои силы туда, где предстоит еще так много труда, в не совсем еще обследованную область средневековой истории и истории нового времени. Особенно жизнь новых народов идет так быстро, разбрасывается так широко во все стороны, количество исторического материала так громадно, что, даже сосредоточив на его разработке все свои силы, историческая наука, конечно, все еще пожалуется не на излишек рабочих рук, а скорей на их недостаток.

Вспомним еще, что говорить о практичности нашего времени, о преклонении только перед осязательною пользою давно уже сделалось общим местом, что слышатся иногда голоса, горделиво отрицающие не только необходимость изучения древней истории, но и вообще пользу всякого исторического изучения. Эти голоса отрицают крепкую солидарность настоящего с прошедшим и в обращении к прошедшему видят скорей положительный вред, чем какую-нибудь, хотя бы и гадательную, пользу. Казалось, в настоящее время нора бы и удобно было бы раз навсегда покончить с разработкою древности, с этим жадным рытьем в могилах, откуда, кажется, выбрано уже все, и годное и не годное к делу, и где не остается ничего, кроме праха. Если в какую-нибудь эпоху всего менее уместно и законно может показаться археологическое увлечение древностью, то, конечно, в нашу, когда кипучая практическая деятельность увлекла и увлекает в свой водоворот всех и каждого, когда даже стены ученого кабинета плохо защищают от тревожных запросов современной действительности и не всегда служат надежным убежищем для тихой, сосредоточенной деятельности мысли. Однако же никогда, быть может, как в эту шумную, исключительно практическую эпоху, на изучение древности не тратилось более сил, не являлось столько огромных капитальных трудов по ее истории. В течение последних 50 лет, для истории древнего мира сделано едва-ли не более, чем в предшествовавшие три столетия. И нельзя думать, чтобы деятели последних десятилетий, с таким жаром бросившиеся на изучение древности, были нечто вроде средневековых иноков, отрешившихся от мира с его насущными интересами, с его ежедневными волнениями, позабывших настоящее, чтобы всею мыслию перенестись в далекое прошедшее. Совсем напротив. В той же по преимуществу практической Англии одному из богатейших и деятельнейших банкиров наука обязана историей Греции, на которую пошло около 30 лет предварительных работ. Канцлер казначейства подверг тщательному пересмотру вопрос об эпической поэзии Греции, о происхождении бессмертных поэм, которые связаны с именем Гомера. Наконец, полковнику английской службы, представителю коммерческих интересов Англии на Востоке, обязана историческая наука ключом к разумению клинообразных надписей и полнейшим доказательством достоверности сказаний Геродота, какое мы имеем до сих пор. По другую сторону канала, какой-нибудь месяц тому назад, на Сену, при бесчисленном стечении народа, спущена бьиа римская трирема в полном ее вооружении, построенная под личным наблюдением и по мысли императора французов. Ее вооружение было результатом долгой, мелочной работы целой комиссии специалистов над отрывочными местами древних писателей о постройке военных галер у римлян, над изображением кораблей на древних монетах и барельефах *.