В итоге ей пришлось заканчивать уже без свидетеля:
— Но это немыслимо, Киан. Подобное нельзя оставлять без наказания.
— А за что наказывать? — Коля осматривал бархатный балдахин, привязанный к верхним перекладинам золотыми веревками. — За грехи и разврат? А разве тут не все этим занимаются? Мне же простыни перестелят?
— За неуважение, — менее уверенно сказала Трина.
Но Николай развел руками:
— Тут почти все мне враги, так пусть будет один друг в качестве исключения?
— Друг? — она приподняла бровь. — Это свидетель твоего милосердия, а не друг. Если у него не хватит ума держать язык за зубами, то уже завтра в стане твоих врагов прибавится. Как ты там выразился, тряпка? Я пытаюсь подобрать менее оскорбительное слово, но оно звучит исчерпывающе. Осмелюсь дать еще один совет: хоть кого-нибудь на кол посади. Хоть за что-нибудь. Тем самым ты решишь многие проблемы.
— Отстань, — отмахнулся Николай.
— Тряпка.
— Как ты сказала?
— Я спросила: не позвать ли слуг, чтобы навели здесь порядок?
— Сделай одолжение!
— Слушаюсь, мой лорд.
Николай разместился в удобном кресле, вытянул ноги и положил руки на подлокотники. Пора начинать себя чувствовать лордом, раз выбора не оставили. Хоть что-то же в этом положении должно быть приятным! Приготовился лениво и немного высокомерно наблюдать за работой служанок. Однако вопреки намерениям подскочил на месте, когда Трина после минутной отлучки вернулась, и вслед за ней в комнату потекли огромные мохнатые пауки.
— Что это? — он взобрался на кресло с ногами.
— Слуги, — безмятежно ответила Трина. — Самые расторопные и молчаливые во всех мирах.
Только через некоторое время Коля начал дышать, наблюдая, как пауки расползаются по покоям в разные стороны, кто-то даже на стены и потолок — и трут, чистят, полируют, удерживая в передних лапах щетки. Другие стягивают с кровати одеяла, третьи откуда-то несут новые. Уже минут через десять в комнате был наведен идеальный порядок. Вот только нормально дышать Николай смог после того, как последний из «слуг» скрылся за дверью, утаскивая с собой грязные полотенца.
— Ух! Бодрит! — признался он вслух. — У вас часто лорды от инфарктов мрут?
Он оглянулся на Трину, уже ожидая новой волны осуждения за человеческие реакции. Но оказалось, что она улыбается. Лишь заметив его взгляд, сразу нахмурилась и равнодушно заявила:
— Такого лорда этот престол еще не видел, клянусь тьмой. Какое счастье, что ругры немы и не смогут сплетничать. Но они надрывались от хохота, если тебе интересно.
— Какое счастье, что надрывались они молча! — отозвался Николай и отправился к постели. — Я спать. А ты плохо себя вела, будешь спать на кушетке… на любой.