Экипаж встряхивает, и я просыпаюсь.
Дальше мы несёмся так, словно за нами гонится стая Сивошкурых зверей. Я слышу крики кучера: он пытается унять лошадей. Но бешеная скачка не прекращается. А потом…
Должно быть, какое-то препятствие. Лошади тормозят слишком резко, карету заносит и перекувыркивает, дверь открывается, и я лечу вперёд.
Успеваю вспомнить всех богов, каких знаю, — из прошлой жизни и здешних — попрощаться с родителями.
Но приземляюсь мягко — на ворох прошлогодней листвы, пахнущей прелью, чуть тронутой изморозью. Зима уже вовсю дышит первыми холодами.
Тут на мою, серебристо-льдистую подстилку падают красные капли. С моих ладоней. Испугано поднимаю руки и вижу, что они в крови. Как так? Ведь ничего не болит. Подношу окровавленные ладони к носу. Пахнет сладко, дурманяще, ягодно. Спелой клубникой, или малиной, или чем-то ещё безумно вкусным.
Осматриваю себя. Всё платье заляпано, просто не заметила сразу, потому что оно — алое. Но зато теперь чётко вижу ягодные узоры на дорогом панбархате. А потом замечаю, что вся поляна, на которую меня выбросило, в красных точках. Из-под заиндевелой травы маняще выглядывают красные плоды. Чем-то они напоминают вишни, хотя пахнут куда слаще. Ах, какой запах! Подчёркнутый озоновой свежестью первого заморозка, он пьянит и дурманит.
Ягоды так и зовут: возьми! попробуй!
Рот наполняется слюной.
Я тянусь к ближайшему кустику, буквально унизанному аппетитным угощением. Но тут, словно предупреждая или отговаривая, начинает стрекотать сорока. Одна, вторая, третья…
Наконец вспархивают и, громко крича, уносятся прочь.
И тогда — ещё пока в отдалении, но стремительно приближающееся, — я замечаю то, что напугало лошадей.
Высокую фигуру в плаще, окружённую мрачной, чёрно-красной аурой.
Кажется, что там, где это существо ступает, гибнет всё живое, а земля идёт трещинами. Даже издалека я чувствую его неизъяснимую мощь, которая прижимает, клонит к земле, лишает воли и голоса.
Я могу только хватать ртом воздух, и смотреть, как тварь надвигается на меня. Как взблёскивают алым клинки в её когтистых лапах. И с ужасом ощущаю, как густеет и раскаляется воздух вокруг.
Но внезапно некая сила тянет меня прочь, отпихивает подальше. И теперь я вижу другого монстра, уже куда более знакомого, с почти такой же мрачной аурой. Только вот клинок у него чёрный, а глаза полыхают красным.
Сейчас этот тёмный огонь приносит не страх, а облегчение: меня спасут!
Два чудовища сходятся стремительно, я ныряю головой в листву, закрываюсь руками. Боюсь, чтобы не задело — искры летят вокруг, железо лязгает так, что закладывает уши.