Как Кир собирается с ней жить в России двадцать первого века? Там же, как говорилось в одном фильме: «…патроны заканчиваются». Ладно, не моё дело.
Я вставляю горошину в отверстие пирамиды и упираюсь ладонями по обе стороны от него. Кристалл вибрирует, светится так, что приходится зажмуриваться.
А потом раздаётся треск, меня отбрасывает в сторону, и я пребольно ударяюсь о стену. Горошина рассыпается в пыль.
И никакого тебе портала в иной мир!
Да ещё и воняет болотом. Кажется, снова кричат сороки. Потом раздаётся трескучий смех, и в клубах зловонного бурого газа нам является Болотная Колдунья…
Я кое-как поднимаюсь, держась за стену, Кир крепче обнимает Депру, будто закрывая собой. Но старуха смотрит только на меня.
— Если бы там, в лесу… — шамкает она, указывая куда-то узловатым когтистым пальцем, — ты послушала меня, уже была бы дома. Кровь мракиса в твоём муже — она меняет его. Скоро он станет настоящим чудовищем. Тебе надо бежать…
Я горько смеюсь:
— Как и куда? Последняя горошина разлетелась вдребезги.
— Горошина — не проблема. У меня есть много, сороки принесли. Я дам тебе. Но ты должна захотеть. У тебя ещё сильны привязки к этому миру, к мужу. Так не уйти. Будет тянуть назад.
Вмешивается Кир:
— Вот и я ей тоже говорю! Не верит!
Колдунья поворачивается к нему, довольно склабится, и Кира передергивает.
А нечего апеллировать к ведьмам!
Я усмехаюсь.
— Вам не удастся меня убедить. Хоть заговоритесь. Я сужу по делам.
Колдунья фыркает:
— Ну что ж, упрямица, тогда я покажу. Смотри и верь глазам, если уши тебе не нужны.
И разворачивает передо мной панораму реальности, где, будто на экране, идёт живое кино…
Военные лупят палками крестьян, сжигают деревни, угоняют народ на каменоломни. Разруха, нищета, тяжкий труд. Ужас и разорение. И все эти бесчинства — именем короля.
— Конечно, — шипит старуха, — из тёплой постельки Ландара тебе кажется, что всё хорошо. Тебе светло, уютно, сыто. Но взгляни на это с другой стороны: ты — королева. Твоё имя будет вписано в историю рядом с его именем. Разве ты хочешь, чтобы и тебя замарало?
Она тянется ко мне, нависает, становится вдруг громадной. Я задираю голову, чтобы встретить взгляд, но натыкаюсь лишь на чёрные провалы там, где должны быть глаза. Мне не просто страшно, я в панике. Хочу убежать, провалиться сквозь землю, проснуться в конце концов!
Но нет, мне не уйти и никто не спасёт. Время спасателей закончилось. Теперь я сама за себя.
И поэтому бормочу, едва различая собственный голос:
— Не хочу… — и мотаю головой.
Да, не хочу иметь ничего общего с этим миром. Не хочу в его историю.