Вздыхаю с досадой. Жизнь, видимо, решила за что-то проучить меня, и отдала не галантному герцогу, а мрачному нищему гончару, которому нравится надо мной издеваться. (Хотя та ситуация с дрелью несколько сгладилась потом горошиной и поцелуем, но, как говорится, осадочек остался).
Ландар ничего не говорит, только играет желваками и пьёт кубок за кубком. От этого мне становится ещё страшнее. Меня всегда пугали пьяные, а остаться с таким один на один — не самая радужная перспектива.
От Ландара будто расползаются тьма и уныние, они губят давешнее веселье, точно чёрная ржа.
И вдруг мужичонка в поношенном сюртуке алого бархата вскакивает… и как рубанёт рукой воздух. Лишь позже поняла — это был некий магодирижерский пасс. И сразу же раздаётся весёлая танцевальная музыка. Будь я на родине, сказала бы — что-то ирландское. Я отлично танцую ирландские танцы. Невольно сижу, притопываю. Настроение ползёт вверх.
Дирижёр резко склоняет голову и прижимает руку к груди, принимая аплодисменты восторженной публики.
Люди встают со своих мест, направляются на небольшую круглую полянку, где собираются как следует стоптать свои башмаки в задорной пляске.
И тут Ландар соизволяет прокомментировать происходящее. Он кривит губы и с презрением выплёвывает:
— Какая вульгарщина!
Нильс только фыркает в ответ на его слова, подмигивает мне и говорит (а я наслаждаюсь звучанием его бархатистого баритона):
— Да брось, Ландар! Не будь букой! Это же весело!
И выбирается из-за стола, перешагивая через лавку.
— Идёмте, Илона, — он вновь протягивает мне руку, — потанцуем. Вижу, вам уже не терпится.
Я улыбаюсь, (надеюсь — обворожительно), собираюсь вложить пальцы в протянутую ладонь, но тут муж, как хватит кулаком по столу. Даже танцоры на поляне подпрыгнули и замерли!
— Она. Никуда. Не пойдёт, — чеканит Ландар, прожигая дыру в Нильсе.
— Даааа? — отзывается тот, растягивая звуки в зарождающемся ворчании льва. — Это почему ещё?
Все вокруг замирают, вытягивают шеи, ожидая представления. И я тихо бешусь оттого, что мне, против моей воле, отведена в нём главная роль.
— Моя жена наказана, — холодно отрезает Ландар. Его тон не подразумевает возражений.
Меня начинает колотить. Хочется врезать по его неприятной физиономии, перекошенной недовольством.
Словно улавливая моё состояние, Нильс пытается перевести конфликт в мирное русло.
— Не думаю, что прелестная девушка могла совершить нечто настолько предосудительное и крамольное, чтобы заслужить наказания. Это всего лишь деревенские танцы, Ландар.
— Я сказал нет, значит — нет, — упирается муж. — Я дал ей простенькое поручение — отвезти в город посуду и распродать. Она не выполнила даже этого…