За её спиной — несколько служанок, они тоже истово молятся. Мне даже приходится немого прокашляться, чтобы обратить на себя внимание.
Женщина вздрагивает, несколько мгновений смотрит на меня неверяще.
Сглатываю комок и проговариваю:
— Он услышал вас и вернул вам сына.
Королева вскакивает и с ликующим криком бежит ко мне. Она так жадно прижимает к себе дитя и с таким неистовством осыпает его поцелуями, что я даже слегка опасаюсь за малыша. Но как оказывается, совершенно напрасно. Он весело агукает и беззубо, но совершенно счастливо улыбается.
— Эдвард! Эдвард! — кричит королева. — Случилось чудо! Он вернулся!
В зал вбегает король.
Они с королевой обнимаются и плачут.
Люди эгоистичны, когда счастливы. Нормально, что им не до меня. Отлично понимаю: я лишняя в этой семейной идиллии. Мне пора к своей. Нужно поскорее выбраться из замка и узнать, как добраться до посёлка, где меня ждёт мой гончар.
Если ждёт. Если мой.
Спешу через анфилады комнат, разноцветных и в тоже время таких похожих. Придворные бегут мне навстречу, затрудняя движение. Они торопятся засвидетельствовать свою радость королевской чете.
Я, спасаясь от людского потока, сворачиваю в какой-то узкий коридор. Не знаю, в какое помещение попала: то ли кладовка, то ли подсобка какая-то. Здесь довольно пыльно, по стенам театральными драпировками свисает паутина. Единственное окошко мутно и разбито. А из всей мебели — только старый шкаф.
Любопытно.
Открываю дверцу, заглядываю внутрь… Но, должно быть, как-то неловко, потому что лечу прямо на всякий старый хлам и железки, больно ударяюсь, перекувыркиваюсь, бьюсь головой о стенку и… вылетаю прямо в мастерскую Ландара…
Но, обгоняя меня, из шкафа выкатывается и мчится по полу ржавый обруч, который Элиолл приняла за корону.
Шум и грохот такой, что медведя в берлоге разбудить можно.
Прибыла Илона домой.
Стою на четвереньках и смотрю на немного ошалевшего мужа, конечно же прибежавшего на шум.
А он смотрит… не на меня, на обруч, с которого медленно облетает ржа…
Мы синхронно произносим одно и то же:
— Ты ничего не хочешь мне объяснить?
И снова замолкаем. Я — поднимаясь и отряхиваясь, Ландар — пристраивая на столе среди горшков самую настоящую корону из чёрного металла. Красиво и слегка жутковато. Особенно завораживающе и пугающе одновременно выглядят красные камни — словно осколки «дьявольских головешек»: в них клубится вишнёвая мгла, простреливают алые молнии.
Почти как в глазах Ландара сейчас.
Он стоит, расставив ноги и сложив руки на груди, отрешённый, исхудавший и похоже не на шутку злой.