— Ничего особенного… В нем нет ничего особенного, — прошептала Камилла, сама себя успокаивая.
Не дьявол он, да и не сказочный принц. Она и не вспомнит завтра об этой встрече. Точно-точно! Девушка поправила вязаную розовую шапку, которая вздумала сползать с гладких распущенных волос, и повернулась к дороге, чтобы идти к выходу из аллеи. Сделать смогла только шаг, затем ошеломленно замирая. Вот дурацкое воображение…
Легкий белоснежный силуэт незнакомца, казалось, был продолжением самой зимы. И в самом деле, не мог он принадлежать этому миру. Разве простой смертный шел бы так легко, будто не касался ботинками земли, да еще в такой мороз? Полы распахнутого пальто, слепяще-белоснежного, подхватывал ветер. Он легко трепал послушные пряди волос незнакомца, окутывая его волшебным сиянием сверкавшего инея.
Камилла поняла, что задержала дыхание, широко открытыми глазами наблюдая за чудным видением. Весь в белых одеждах, с восхитительной улыбкой на губах, он приблизился к ней, останавливаясь за пару шагов. Глаза-то, яркие какие… как небо над головой. Солнце так выгодно освещало его, что казался совсем нереальным.
Камилла даже не сообразила сразу, что было странным в этом незнакомце. Потом дошло. Уж больно знакомый белый вязаный шарф был накинут на его шею. Тот самый, который вчера презентовала снеговику у городской елки. Узнала безошибочно, поскольку вязала сама. Вон, даже сейчас видны кривоватые петли, которые так и не получились, сколько ни тренировалась. И еще кое-что, повергшее ее в полное смятение: оживший снеговик снова улыбнулся и протянул руку. На его ладони лежал небольшой голубой конверт. Вот черт! Ее злосчастный конверт! Явно наслаждаясь ее ошеломлением, «снеговик» произнес:
— Я согласен.
— Согласен? — на выдохе пролепетала девушка, и с губ сорвалось облачко пара.
О чем он говорил? На что согласен? Камилла тут же припомнила свою вчерашнюю болтовню у елки. Он слышал?! Слышал весь этот бред? Конечно, слышал… И этот конверт, и этот шарф! Черт, стыдно-то как. Но почему пришел сюда? Что ему нужно? Из этих, что ли, «странных»? Лицо знакомое… Где ж могла раньше его видеть?
Пауза затягивалась, блестки опадали, он окончательно околевал. Изумление в глазах девчушки явно сменялось откровенным испугом, а щеки через мгновение окрасил яркий румянец смущения. Морозов понял, что еще никогда не был так близок к провалу. Почему жизнь такая отвратная штука? Здесь дубль не переснимешь…
— Это был ты, — осторожно заговорила девушка, — это ведь ты?
Понимая ее слова по своему, Роман, сдаваясь, вздохнул, и вздрогнул под расстегнутым пальто.