Глава 19
Иден
Я просыпаюсь от самого восхитительного запаха. Бекон, одно из моих любимых блюд. Поворачиваюсь на бок, чувствуя легкость и расслабленность во всем теле. Улыбаюсь, не в силах сдержаться.
Мои глаза ищут Коула. Я знаю, что он все еще здесь. Чувствую глубоко внутри, в душе, как теплый бриз.
Улыбка становится шире, когда я его вижу. Коул стоит у кухонной плиты, омываемый лишь светом свечей и слабым голубоватым отсветом газовой конфорки. Он обнажен, лишь вокруг талии повязан передник. В принципе, это все, что я замечаю. Не могу отвести глаз от его невероятной задницы. Боже, она великолепна! Твердая и узкая, с красиво очерченными ягодицами и чуть заметными ямочками с обеих сторон. Мужское совершенство в чистом виде.
Я слышу хлопок и шипение горячего жира. Принимаю сидячее положение и откидываюсь на пятки. Не уверена, к чему меня тянет сильнее ― к бекону или мужчине, что его готовит.
Мое тело горит, словно я приближаюсь к плите, к Коулу. А я всего лишь смотрю на него и…
С губ срывается неконтролируемый стон. Практически вылетает, когда я сжимаю ноги, силясь подавить пульсирующее желание.
Коул поворачивает голову, останавливая на мне взгляд. Темный, пламенный. Он тоже голоден.
Вытянув ленточки бекона со сковороды, он кладет их на бумажное полотенце, чтобы обсушить. Потом несет все блюдо, вместе с рулоном бумажных полотенец, в гостиную.
Я улыбаюсь, когда вижу его перед, укрытый фартуком. Натянувшимся фартуком. Щеки обжигает румянец. Не могу поверить, что нечто подобного размера было внутри меня.
И тут же приходит воспоминание о том, каково это ― полностью слиться с ним, об ощущениях, что вызывает его плоть, беспощадно врезаясь в мое тело.
― Если не прекратишь, весь этот бекон пропадет зря, и мы умрем голодной смертью, ― предупреждает он бархатистым голосом. Лишь один его голос мог бы заставить меня возбудиться.
Я пытаюсь сдержать энтузиазм.
― А зачем передник? ― спрашиваю я, беря предложенное блюдо.
― Не хотел забрызгать свою «штучку» горячим жиром. Ты меня осуждаешь?
Кажется, он шокирован. Я смеюсь.
― Полагаю, что нет. Честно говоря, я даже не думала об этом.
― Потому что в опасности была не твоя «штучка», ― объясняет он, снимая передник и бросая его на стул прежде, чем сесть рядом со мной и взять полоску бекона.
Откусив часть ломтика, он предлагает мне оставшийся кусочек. С готовностью открываю рот, слегка трепеща, когда его взгляд останавливается на моих губах.
Не хочу, чтобы он так на меня смотрел.
Желаю, чтобы он не отводил взгляда.
Это смущает. Но и заставляет смягчиться, вызывая путаницу в чувствах. И мне это нравится.