- Ты оказался умнее и расторопней, чем я считал. Или глупее. Предваряя вопрос, да, это я вывожу активы Мирославы, и продолжу это делать, что бы ты ни предпринял. В том, что ты попытаешься сделать это, у меня нет никаких сомнений.
- Вы разоряете единственную внучку?
- Да, - коротко, не отводя взгляда, ответил старик. Как металлом по стеклу. - В ногах правды нет, - показал рукой на кресло, достав из закромов стола пепельницу, точно не для хозяина кабинета. Максим понял, что разговор будет долгим.
Он воспользовался возможностью, прикурил сигарету и посмотрел в упор на старика, пытаясь прочитать его мысли, предугадать дальнейшие действия. С тем же результатом можно смотреть на бюст Дзержинского в музее политической истории России.
- Для чего вам это нужно?
- В её интересах.
- Вы очень странно представляете интересы Мирославы, - прикурил ещё одну.
- Ты ничего не сможешь сделать, - старик улыбнулся, хищно сверкнув глазами.
- Всё же попытаюсь, - у Максима Аркадьевича появилось чувство, что он только что подписал себе смертный приговор.
- Я могу уничтожить не только твоё имя, но и тебя самого.
Сильвестр обвёл взглядом кабинет, нажал на кнопку доисторического коммутатора, через несколько минут в кабинет зашёл Игнат, как правило, он находился в той же местности, где Мирослава, именно она стала его основной клиенткой, при этом он оставался верным псом Сильвестра Прохоровича.
Остановился у дверей, смотря мимо Максима и мимо старика, куда-то вдаль, игнорируя всё и вся. Подтянутый. Сухопарый. С волчьим взглядом полупрозрачных глаз.
Максим не повёл взглядом, ни один мускул не дрогнул в теле, мимика осталась недвижима, будто читал рутинный отчёт, не имеющий большого значения, или досматривал матч по футболу, понимая, что команда проиграла вчистую, а встать с дивана не давало недопитое пиво и лень.
Что ж, играют по-взрослому, ставка больше, чем состояние Мирославы. Максим отлично понимал, что от него ждут, а ещё он понял, что ни старик, ни Игнат этого не добьются. Вернее, так или иначе, они получат своё, но именно «иначе», и выражение «через мой труп» перестаёт быть фигурой речи.
Он мельком глянул на обручальное кольцо, ещё раз пожалел, что не рассказал ничего Мультяшке, пожалел, что долго ждал, лелея свои принципы, потерял время, которое мог бы провести с женой.
Пожалел о том, что отдалился от матери, особенно после гибели первой жены, вспомнил, что не выбрал отцу катер к дачному сезону, тот был заядлым рыбаком, и Максим хотел сделать ему подарок на юбилей.
Он пожалел о сотнях вещах, которые совершил в своей жизни, и о тысячах, которые не совершал. Странные мысли приходят на грани жизни и смерти, странные желания. Воспоминания о событиях, которые не имели значения, вдруг становятся важными, чувства обостряются в сотни раз.