К закату солнца отряд достиг каменного мешка. Тупик. Приехали. Спешиться!
— Однако, раненько здесь в ноябре темнеет! — Кудашев щёлкнул крышкой хронометра. Стрелки показывали пять десять пополудни. — Вахмистр Фомкин!
— Я!
— Выставить охранение, готовиться к ночёвке. Подъём с рассветом!
— Слушаюсь, ваше благородие!
В сером сумраке ещё можно было рассмотреть безрадостную среду каменного мешка: нависшие суровые скалы, каменный хаос валунов и острых обломков, гранитные осыпи, безымянную речушку с берегами, поросшими плакучими ивами и кустами ежевики, уже потерявшими свою листву.
— Эй, оглан! Гель бярик! — позвал Кудашев мальчика на турменском. — По-русски понимаешь, нет? Нет? Ничего. Пойдём, покажешь мне козью тропу. Знаешь?
— Знаю.
— Откуда?
— Я болел, меня брат привозил. Я у Табиб-ага всё прошлое лето провёл!
— Выздоровел?
— Выздоровел!
— Как тебя зовут?
— Алты! Мы пришли: вот начало козьей тропы, ведущей к сакле Табиб-ага. Ошибёшься — уйдёшь — не вернёшься!
— Хорошо, пойдём к костру. Ужинать будем, потом спать.
Повернули назад. Ночь чёрным закопчённым котлом накрыла ущелье. Ни звёздочки. Ни неба не видно, ни скал. Шли на огонёк. Хорошо, что недалеко. В этом каменном бездорожье легко оступиться и сломать ногу.
Казаки готовы приступить к ужину. Пламя костра лижет котёл, освещает суровые бородатые лица, отражается в галунах погон, шинельных пуговицах. Донёсшийся от котла запах мгновенно наполнил рот слюной. Вкусно пахнет!
— Ваше благородие! Присаживайтесь. И мальчонка тоже. Рыбный суп у нас с лапшой и копчёной осетриной. Язык проглотишь. Осторожно только — с огня!
— Я тоже в долю войду! Можно? — Алты протянул кашевару полотняный мешок.
— Что это? — кашевар заглянул внутрь. — А, сушёная ежевика с мятным листом! Мы такое понимаем. С чаем заварим!
Каждый получил по большой походной деревянной хохломской миске лапши и куску ржаного хлеба. Деревянная четвертьфунтовая солонка посреди скатерти. Здесь же головки чеснока, порезанное ломтиками солёное сало, холодная варёная «в мундире» картошка, солёные огурцы.
Чай с ежевикой пили с колотым сахаром, вприкуску, по-туркменски из пиал. Стаканы здесь используются под иные напитки.
— Какова лапша с осетринкой, ваше благородие?
— Спасибо, отродясь такой не пробовал, хоть и в Красноводске вырос!
— Может, по чарке для сугреву? Ночь будет холодная.
— Отставить, вахмистр! Мы на боевом задании, не на гулянке. Вернёмся в Кара-Агач, барашка зарежем перед отъездом, тогда погуляем! Сменить и накормить часового не забудь.
— Уже исполнено. И накормили, и напоили!