— «Я к реке веду напоить коня.
Можешь, не таясь, глянуть на меня.
Но, батыр, не думай, что я — твоя.
Как голубка в небе, свободна я!».
В усадьбе аульного старшины — Балкан-Байрам-бая — уже неделю гостит Каракозов. Хозяин дома с ним в друзьях неразлучных. Каракозов называет аульного старшину просто Байрамом, а Байрам-бай его — просто Тимофеем, иногда «Карагёзом», но это в шутку, такое имя более пристало жеребцу — «Чёрный Глаз»! Тимофей Иванович трезв и деловит. Он прибыл в Кара-Агач не только за тем, чтобы заступиться перед баем и аульными аксакалами за неудавшихся аламанщиков, не только за тем, чтобы отблагодарить своих спасителей, сохранивших ему жизнь, корабль и груз от бесславной кончины в водах Каспия. Каракозов — до мозга костей предприниматель, и его командировка от пустынного морского побережья в предгорья Копет-Дага имеет до рубля подсчитанное экономическое обоснование.
На заднем дворе дома две вместительные двухосные крытые белым брезентом рессорные английские фуры, уже запряжённые четвёрками серых воронежских битюгов. Здоровенные молодые возницы на одно лицо — русоголовые, голубоглазые, с выгоревшими под азиатским солнцем ухоженными бородами. Это молокане — русские возницы Ост-Индийской торговой компании, по двое на фуру. В руках их общины — весь серьёзный конно-гужевый извоз в Закаспии: из Асхабада через Мешхед либо через Астрабад и Тегеран в Индию, от Дели до Калькутты и обратно!
Каракозов знал, кого нанимать: серьёзному товару — серьёзный транспорт. Товар — каракулевые шкурки, просоленные морской водой и чуть было не сгнившие в трюме шхуны. Жители Кара-Агача отмыли пострадавший каракуль в чистой пресной воде горной речки, очистили то, что можно было очистить, заново отмочили в кислом молоке, снова отмыли, высушили на горных склонах под свежим ветерком, не давая беспощадным прямым солнечным лучам коснуться драгоценных шкурок…
Величина безвозвратной потери в двенадцать процентов вполне устроила Каракозова. Он принимал каракуль по счёту, согласно своего гроссбуха, придирчиво мял в руках каждую шкурку, смотрел на просвет и рассчитывался за работу наличной российской серебряной монетой. Аул Кара-Агач разбогател в один день!
Кроме Каракозова в доме Байрам-бая ещё двое русских — Чикишлярский пристав общей полиции Федотов Андрей Семёнович и начальник Красноводского уездного жандармского отделения ротмистр Георгий Александрович Кудашев-старший. Оба без мундиров, в форменных штанах и в белых нательных рубахах. Сабли в ножнах на портупеях висят на стене, но табельные трёхлинейные самовзводные наганы у каждого в кобурах на поясе. Дружба — дружбой… Курят, пьют чай и отчаянно режутся в шахматы «на интерес на вылет». Третий партнёр — сам Балкан-Байрам-бай. Больше трёх секунд на ход не даётся. Партия заканчивается в несколько минут. Ставка — копейка, но сила азарта не в копейках — в эмоциях! Самый азартный — Байрам-бай, ему везёт. От игры их не оторвали ни скачки, ни проводы Каракозовского обоза.