— Здравствуйте, Леночка, — сказал Кудашев, — я вернулся, но веера вам не привёз…
Найдёнова просто и спокойно подошла к Александру Георгиевичу, как к родному, много лет знакомому человеку, крепко взяла его за локти опущенных рук, прижалась лицом к белоснежному кителю и вдруг громко навзрыд заплакала.
— Мама, мама умерла! Саша, я вас так ждала…
* * *
За столом Леночка и Александр Георгиевич сидели рядом. После первого же тоста Дзебоев шепнул на ухо Кудашеву: «Я незаметно отлучусь по делу на пару часиков. Да и вы лучше погуляйте по местечку, в парк сходите. Нам с вами казаков не перепить, а в этом застолье ставятся только такие задачи. Ни шашлыки, ни чёрная икра не помогут. Через час будете лежать под столом. Пока».
Кудашев последовал совету, и через минуту они с Леной уже выходили за ворота дачи. На них не обратили внимания.
В Фирюзе нельзя заблудиться. Центральная улица пряма и наклонна. Вверх к пограничному посту идёшь с усилием, вниз — ноги сами несут. Справа — купальный бассейн. Шлюз поднят, освобождённая Фирюзинка весело бежит себе, ещё не подозревая, что по выходу из родных гор будет поглощена песками Кара-Кумов. Слева — дачи, потом вездесущий магазин «Парижскiя Моды», справа — городской сад с летней сценой и акустической полусферой, шашлычной, клумбами цветов, экзотическими растениями, дорожками, тропинками, уединёнными беседками и скамейками. За садом — почта, телеграф, Российский кредитный банк, снова дачи, ресторан. Стоп, дальше пути нет, глухая каменная стена, шлагбаум, массивные ворота, часовой. Пограничный пост. Можно разворачиваться и идти вниз, туда, откуда пришёл.
Правая рука Лены деликатно лежит на согнутой в локте левой руке Кудашева. Его правая рука, как и положено человеку в форме, свободна. Их разговор прост, чист и безыскусен, как разговор двух, давно не видевшихся, детей. Каждая третья фраза начинается словами: «А помнишь?..». О смерти, о войне, о политике — ни слова.
Стук кованых копыт заставил оглянуться. Лена оступилась, крепко сжала руку Кудашева. Странно, вечно нывшая и стреляющая болью рука, на сей раз на толчок не отреагировала. Впервые за два последних года боли не было.
Рядом остановил коня всадник. Дзебоев.
— Александр Георгиевич! Очень не хочется прерывать ваш променад, но у нас прибавилось работы. Елена Сергеевна, простите великодушно.
Дзебоев дал коню шенкеля и поскакал к генеральской даче. Через десять минут там были и Кудашев с Найдёновой. Фаэтон уже стоял за воротами. Дзебоев сидел на своём месте, а Кузьмич успокаивал своего коня, кормил его сухариками и гладил по шее.