— Не знаю. То есть, я знаю, что умер, но первое, что помню, как оказался в руке Ято. Я ничего не помню о жизни, — приуныл он и с завистью покосился на Вадима.
Тот незаметно для Хиёри покачал головой и печально улыбнулся в ответ. Ему было жаль Юкине, но завидовать не стоило. Тому, кто не был готов к смерти, не стоило знать о том, чего лишился.
— Юкине, Сёмей! — Ято пинком открыл дверь, во рту у него торчал леденец, в одной руке он держал тарелку с леденцами, в другой сжимал мобильник. — У нас работенка!
— Эй, погоди, сначала разберись со мной! — завопила девочка и протянула к Ято руки.
Однако мир уже дернулся белой вспышкой, и на Вадима рухнуло что-то живое, вышибая дух. А под ним тоже шевелилось и вопило что-то. Тяжесть исчезла, и Вадим, скатившись на холодный камень, распахнул глаза. «Что там Мутсуми говорила про хвост?» — ошалело подумал он.
Хиёри разъяренной кошкой шипела на Ято, стонущего и держащегося за мужское сокровенное, и недовольно махала лиловым полупрозрачным хвостом, неожиданно выросшим из копчика. Юкине заливался краской и явно что-то фантазировал о неко. Поэтому появление тумана первым заметил Вадим и встал, прикрывая Ято спину.
— Не подходить, порву, — лаконично сообщил он появившимся теням и поднял руки с двуперстиями.
— Кто это? — вскочил Ято. — Заманили меня под предлогом работы?
Звяк!
Увидев знакомую золотистую пыльцу, Вадим расслабился.
— Когда восточный ветер повеет, позволь ему нести твой аромат, о слив цветенье! — раздался мужской голос. — Пыльца пронеслась над головами и обвила сливовые деревья, покрывая их цветами.
— Сливы? В такое время? — опешила Хиёри.
— Пускай хозяин твой далеко — не забывай весну, — закончил Тендзин, соткавшись из теней и окончательно развеивая туман.
— Это же поэма Сугавары Митидзанэ! — пискнула Хиёри, потрясенно распахивая глаза, и Юкине вытянул шею, догадываясь, что их занесло к кому-то известному. — Неужели это сам божественный покровитель знаний Тендзин-сама!
— О! — деланно удивился бог. — Узнали меня?
Вадим только закатил глаза, когда Юкине и Хиёри пали ниц перед местным Баюном с воплем: «Боженька!» Ладно, девчонка, ей можно, но вот с Юкине явно нужно было провести еще одну воспитательную беседу.
— Ты много знаешь, маленький дух, эта поэма то еще старье, — заметил Тендзин.
— Её печатают во всех учебниках! — восторженно пищала Хиёри.
— Неужели? — корчил дурака Тендзин. — А как же авторское право?
— Отменилось, спустя пятьдесят лет после вашей смерти!
— От вас прямо веет божественным, — пробормотал Юкине, пожирая глазами бога.