Растираю слезы по лицу и шмыгаю носом.
— Я домой хочу!
Пышка стучит о стол донышком чашки. Требовательно, звучно. И кажется, что воздух вокруг взрывается от каждого удара. Пышку зовут Аврора. Она весьма заботлива. Больше морду бить не стала. И до кухни дотащила, и слезы обтерла, будто дочери, и чайник закипятила тут же.
— Элен, — говорит она, когда я прекращаю выть и стонать. — Ты, конечно, отправишься домой. Но не сейчас. Нужно отработать все и отдать Виктору долг.
— Я ничего не понимаю. Почему?
— Жар? — Аврора приподнимается с полированной табуретки и демонстративно щупает мой лоб. — Или бред?
— Почему… эээ… несправедливость такая?! — пытаюсь исправить положение. Язык мой — враг мой!
— Ну, знаешь что?! — дамочка злится. Покусывает губы, как кролик голодный. — Я от контракта, в отличие от тебя, не отступала! Ты не голодна, одета, используешь выходной и спишь до полудня!
Морщу лицо. Из глубины малинового напитка, как из зеркала, на меня таращатся большие светлые глаза. Контракт? Тот, что делает меня рабыней?! А что, если…
— Можно я еще раз прочитаю условия? — стараюсь, чтобы голос звучал ровно. Но руки предательски дрожат, будто с похмелья. Хотя, если вспомнить вчерашний вечер с бутылью вина, неудивительно. А был ли этот вечер?
— Короткой памятью страдаешь? — Аврора недовольно морщится.
— Стрессом страдаю, — поправляю я. — И вообще: душой страдаю и сердцем. Как не поймешь?!
Аврора молча встает из-за стола и выходит. Возвращается через минуту с большой картонной папкой в руках. Развязывает бечевку, и на стол вываливаются желтоватые листки. Некоторые свежие, иные — с такими потрепанными краями, что страшно в руки брать.
— Так, — бормочет она, перебирая бумагу. — Альперо, Бацовски, Берхер… вот! Берес! — двигает ко мне одну из бумажек.
Всматриваюсь в текст. Буквы четко пропечатаны на машинке. Кто-то давил клавиши с таким усердием, что на месте точек остались крошечные дырки. Договор. Только вот имя в нем стоит не мое.
— Элен Берес? — произношу, не веря глазам. В миру-то я Елена Березина.
— Только попробуй сказать, что память потеряла, — шипит Аврора, сжимая ладонь в кулак, и я понимаю: шутить она не намерена. Еще ударит снова. Я потираю разгоряченную щеку и отстраняюсь на всякий случай. — Были тут такие. Это не оригинально. Лучше выпей чайку, успокойся. И подумай о своем будущем. О том, как быстрее стать свободной.
— С целью взыскания задолженностей семейства Берес, — читаю я вслух, а в жилах стынет кровь, — Элен Берес направляется на добровольную отработку в бордель госпожи Авроры. При этом пятьдесят процентов от заработка госпожи Берес передается господину Виктору Шу в счет погашения задолженности, тридцать процентов — госпоже Авроре, десять процентов — в счет оплаты коммунальных услуг борделя… Это что, шутка?!