Нахожу в тупике темную дверь и толкаю от себя.
В лицо хлестко бьет метель, и дыхание на мгновение останавливается. Кажется, что я уже лет сто свежим воздухом не дышала! Мороз царапает голые плечи, но я делаю шаг навстречу снежной пустоте. Холодное месиво тут же набивается в туфли, но я готова бежать даже так. Нестись, пока не упаду — лишь бы очутиться подальше от этого проклятого места!
Может, если помру здесь, воскресну в родном мире? И все будет, как и прежде?
Радостные мысли о перемещении вытесняет гулкое разочарование. В густой сетке снегопада прорисовывается каменная стена борделя с арочными окнами. Стена впереди. Стена справа, и такая же слева. Всего лишь внутренний двор…
За спиной поскрипывает снег. Кто-то приближается… Даже тут нашли!
— Прогулялась, Элен? — бросает в спину Аврора. — А теперь за работу, клиент ждет. Мне только девиц с жаром не хватает!
Я даже не смотрю на нее. Прохожу мимо так, словно не вижу. С раздражением бреду по сугробам, утопая по щиколотку и не ощущая кусачий мороз. Чувство безысходности становится осязаемым. Оно щекочет нос, почти выжимая слезы.
Но я не буду плакать. Не буду! Пусть хоть весь мир рухнет — такой и не жалко! Где наша не пропадала?
Только чувствуется, что на этот раз я проломила дно и пропала окончательно и бесповоротно.
* * *
Ухожу из дома Авроры в растерянных чувствах. Хотел расслабиться — не получилось. Жар, что несколько дней сидел под кожей, опустился ниже и затаился, когда я увидел ее голубые глаза. Как она сюда попала? Как такая девушка могла попасть в бордель?
Да что, мне своих проблем не хватает?
С этими мыслями я вышел из ее комнаты и не обернулся, решив, что вижу девушку в последний раз. Я не могу помочь всем бездомным собакам и приютить тысячи облезлых кошек. Я — не Ярило, чтобы дарить каждому свет и поднимать чудом безногих.
Отсчитал монет вдвое больше, чем договаривались, и бросил на стойку. Аврора накрыла их ладонью, и жадность заблестела в ее глазах. Звон метала выбил из меня воспоминания: падение бутылки из-под вина и тихое и нежное «Не сейчас», будто горячим паром по щекам. Как же не сейчас, если я за этим пришел? Как же не сейчас, если до сих пор губы горят и просят продолжения?
— Вы довольны, роан?.. — защебетала хозяйка.
— Более чем, — я подарил ей мягкую улыбку и подобрался к дверям. Именной ключ выпустил меня на улицу, в морозный и спокойный день. В бордель не каждый мог попасть, но при достатке в несколько тысяч золотых в месяц — тебе открывались любые двери.
Мне предстояла дальняя дорога, но напряжение сидело под ребрами и не давало дышать. А еще больше беспокоила Элен. В синих глазах горела только правда, будто она верила в свои слова. Неужто больна лихорадкой разума? Миры, Москва-а-а, другая страна…