— Речь, — фыркнул Эбис. — Это сочетание хрюканья и чмоканья. А люди самонадеянно полагают, что она может отразить тончайшие оттенки душевных движений.
— У тебя-то тончайшие душевные движения? — выпалил раздосадованный Дмитрий.
Эбис обиделся и умолк. Он долго лежал, отвернувшись к стене, затем тихо молвил:
— Я так хотел стать заведующим терапевтическим отделением. А теперь… Теперь назначат не меня. Я знаю возможную кандидатуру. Это некий Мрут. Человек облздравотдела. Он…
Эбис говорил ещё что-то, но Дмитрий его не слышал. До него донёсся звук уже знакомых шагов, звук лёгкой, будто летящей походки.
— Она… Она!.. Она!!!
Он вдохнул и не смог выдохнуть. В висках щекотно бился частый пульс.
В дверь постучали.
— Да, — едва слышно молвил Дмитрий.
Дверь отворилась, и вошла Она.
Сердце ударило в последний раз и остановилось. Горло пережала судорога. Дмитрий попытался что-то сказать, но голоса не было.
На ней белое платье. Густые белокурые волосы рассыпались по плечам. Большие удлинённые глаза лучатся лукавым весельем.
— Не ждали? — спросила она, и голос её прозвучал как музыка.
— Нет, — хрипло ответил Дмитрий. Откашлялся и попытался уточнить: — То есть, ждал… Надеялся.
Слова… Не в словах было дело. Дмитрий всматривался в её глаза и чувствовал, что она понимает его, как никто другой, понимает малейшее движение его души.
Сзади отвратительно заскрипели пружины койки. Это Эбис, услышав, что к ним пришли, быстрёхонько встал, отвесил полушутовской поклон и забарабанил:
— Вот, ёлки-палки, не ожидали! Какой сэпрайз! Что же ты, друг Дмитрий, опять же, палки-ёлки, не предлагаешь очаровательной и где-то по большому счёту обаятельной гостье сесть?
— Да, да, — досадливо покосившись на приятеля, торопливо проговорил Дима. — Садитесь, пожалуйста. Извините, я так растерялся.
Эбис галантно пододвинул гостье колченогий табурет времён Владимира Красное Солнышко.
Девушка присела на это чудовище с невыразимой, поистине королевской грацией. Дима смотрел на неё во все глаза.
— Ты можешь тоже сесть, Димуся, — ехидненько обронил Эбис и снова обратился к девушке:
— Что будем пить? Чай? Кофе? Шампанское?
Дмитрий изумился. Какой кофе? Какое шампанское? У них ничего подобного и в помине нет. Есть, правда, чай. Да и тот грузинский третьего сорта.
Но, видимо, Эбис знал, что говорил. Гостья, не поворачиваясь к нему, ответила Диме:
— Нет, спасибо. Я к вам только на одну минутку забежала, — она помолчала, затем уголки её рта дрогнули в мимолётной улыбке. — Я к вам шла по тропинке. По той, что через огород. Какая прелесть! Осень едва началась, а уже пахнет увядающей зеленью. Так печально, и так сладко.