А в следующий момент ее уже подняли со стула, развернули и прижали к столу. Не до смеха вроде, вот вообще! Обхватила его ноги своим бедром. Сама так жадно целовать его вдруг принялась, словно неделю не видела…
Но не могла остановиться, отстранила голову, прижав пальцы к алчному уже рту Саши — все еще смеялась почему-то. И тут сама потянулась к новой мандаринке, чем уже Сашу заставила веселиться:
— Вот видишь, тебе явно понравилось, — захохотал он, когда Катя новую мандарину начала между ними делить, перемежая дольки с поцелуями. — Да и настроение улучшилось однозначно. Это все витамины с мандарин и минералы из грязи, — снова подмигнул ей, губами забрав очередную дольку из рук Катерины.
А ей немного неловко стало.
— Заметил? Я старалась это перебороть, — и сама взяла еще сочную дольку.
— Ты прикалываешься, котена? Как можно было твою хандру не заметить? — хмыкнул Саша с явным удивлением. — Ты ж мне не по боку. Да и ты всегда чувствуешь, когда мне просто выдохнуть хочется, по мозгам не ездишь никогда. Я ценю, — очередной крепкий поцелуй с привкусом мандарин.
Ее так тронуло это! Почти до слез… Настолько ценно!
Катя прижалась крепко к его губам, при этом очень мягко, с какой-то невыразимой нежностью больше, а не страстью даже, отвечая Саше на поцелуй. Да, она как-то настроилась на него, улавливала, когда настроение у Ольшевского было совсем паскудным, и даже «как дела?» не спрашивала в такие моменты. Словно они на одной волне.
Молча обнимала на самом пороге, а там уже как складывалось: иногда он и ужинать не хотел, наливал немного виски себе, просил кофе ему сделать и слушал ее игру. Или сидели оба с кофе на диване, а она легко и ненавязчиво что-то типа массажа пыталась Саше сделать. Без соблазна вообще, просто, чтобы расслабить, снять это его напряжение. Казалось самым правильным, да и она все равно не работает сейчас — естественно позаботиться о его настроении и отдыхе. Но то, что он прислушивается и отмечает ее самоощущения… покоряло! Делало их еще ближе. Бесконечно ценными сами эти отношения, словно расцветающие и расширяющиеся с каждым днем, охватывающие все новые и новые сферы их жизни.
Но, если оставаться честной, существовали и темы, а может, и целые стороны жизни, на вопросы о которых он не отвечал. Как сбитые костяшки на его руках во время их поездки в ее родной город…
Кате искренне казалось, что отговорка про ковры в номере — ложь, шитая белыми нитками. У нее же пятки не поцарапаны! И ей совершенно не нравились собственные предположения и догадки по этому поводу… Но Ольшевский ничего не опровергал и не подтверждал. Он даже не спорил, когда Катя говорила, что не верит. Просто уверенно гнул свою линию «про ковер». И этакой подход немного бесил.