И Маркс выбрал. Его требовательный взгляд упал на прозрачный пакет с горкой плавленых сырков «Дружба». По удачному стечению обстоятельств папа тоже оказался большим любителем не особо полезных изделий.
— Сый, — сказал кот. — «Дйюжба». Одобйяю!
Гаврюша вскочил и увёл пакет прямо из-под кошачьего носа. Отступив на шаг, он вынул из пакета один сырок, содрал фольгу, разломил и протянул Марксу половинку. Кот обиделся.
— Неспйаведливо, — сказал он и отвернулся, — не по-товайищески!
Но папино лакомство всё равно слизнул. Егор впервые видел, как улыбается кот-баюн, но Маркс не просто улыбался, а ещё и раскачивался, словно в голове у него играла весёлая музыка.
— Пйевосходно! Муй! — Черношёрстный свалился и стал переворачиваться с одного бока на другой. — Муй-муй-муй! Кйасота-а-а!
— Что с ним? — У мальчика поднялись брови.
— Млеет, — растолковал домовой, — коммунисты и «Дружба» — любовь навеки. Киса-киса-киса! — Он поманил баюна второй половинкой. — Егорка, хватайся за меня, и чтобы как хвост — куда я, туда и ты, сквозь кирпич пойдём. Эй, стена высокая, кладка широкая, стань прозрачной водой, чтоб прошёл домовой! Идём, малыш! Киса-киса-киса!
А всё это время в комнате у Глаши шёл серьёзный телефонный разговор с мамой. Она по привычке зажала сотовый между плечом и ухом и терпеливо выслушивала рвущиеся наружу требования Александры Александровны:
— Глафира! Посторонних в дом не пускай. Поняла?
— Поняла, — ответила дочь отсутствующим тоном.
— Немедленно передай бабушке трубку!
— Мама, — девушка закатила глаза и шумно выдохнула, — ещё раз говорю, я не собираюсь к ней подходить, из-за её бзиков мне чуть руку не выдернули. Пускай сама разбирается.
— Нет, ты не права! Она твоя бабушка, пожилой человек, ей могут нахамить, обидеть, в конце концов!
— Мам, нашей бабуле очень трудно нахамить, и она сама кого хочешь обидит. Помнишь, как мы ходили с ней загранпаспорт делать?
— Глафира, не надо! Я знаю бабушку и знаю, что она может. Если ей нахамят, она же и… у неё и оплеуху дать не застрянет! Тебе что, не жалко этого несчастного старика, потерявшего своего кота?
— Очень жалко, мама, но опять-таки, зная бабушку, я лучше отсижусь у себя.
— Ты трусиха!
— Ничего подобного! Просто у меня развитый инстинкт самосохранения.
— Глафира! Ты сейчас же пойдёшь и вынесешь этому человеку его кота. Возьмёшь и отдашь. И всё равно, что скажет бабушка.
— Мама.
— Да?
— Хорошо, я это сделаю. Ты довольна?
— Да.
— До свидания!
— Всего хорошего.
Глаша бросила сотовый на кровать, насупилась, сказала пару неприличных слов и пошла выполнять обещанное. Примерно с таким лицом и такой походкой идут закрывать амбразуру вражеского пулемёта. Но пусть это уже будет на совести мамы…