— Это — ничего, — согласился он твердо. — Только представление. А вот это, — Артем протянул руку, поймав ее ладонь, осторожно, но крепко сжал тонкие пальцы, ощущая ее трепет и дрожь. Не страха, а такого же волнения и попыток справиться с тягой, что обоих скручивала с первой встречи. — Вот это вот значит очень многое, Яна, — заметил он тогда и прижался губами к внутренней стороне запястья.
Впервые позволил себе прикосновение. Пробило его, как разряд молнии. Испарина на затылке. И ее до лихорадочного стука пульса под кожей. Уловил.
Дурной и романтичный жест до идиотизма, казалось бы. Как из средневекового романа… А у него по всему телу горячая волна распирающего желания к ней, непобедимого притяжения… И в теле Яны, только лишь через соприкасающиеся руки, кончиками пальцев, губами — такое же притяжение ощущает, чувственную дрожь, желание к нему с ее стороны впитывает…
Промолчала. Впервые отрицать не стала.
В тот момент они больше ничего не обсуждали. Но на представление она с ним пошла.
Капец, конечно. Знал бы Артем, на что подписался, лучше бы ее на какой-то «эко»-марш позвал, ей-богу! Сам организовал бы, в конце-концов!
Выступала труппа традиционного искусства Японии. Вообще не про него. От слова «совсем». Он эту страну и всю ее культуру не понимал никогда. Как с другой планеты люди. Хотя технику хорошую делают, не отнять. А вот машины японские не особо любил. Ему «немцы» тут как-то ближе были.
Но Яне не просто понравилось представление — она в восторг пришла, это ощущалось. Потому он решил, что все равно вечер стоил его мучений, ради нее же затевалось.
И потом они просидели в ресторане до полуночи, пока им не намекнули, что заведение закрывается. Говорили, смеялись, обсуждали и это представление, и совершенно различные впечатления от него — он не лукавил, сказал, как есть. Она рассказывала, как в юридическом училась, бросив после первого курса психологию, куда изначально поступила. Почему не могла сразу со специальностью определиться, и как хотела защищать права тех, кто в их обществе по определению всеми унижается. Про свою семью, которая тоже прошла через развод, когда Яне было тринадцать. Про то, что отца уже похоронить успела.
И Артем много говорил, хотя вообще болтливостью не отличался, только с ней как-то просто было. Как с Семеном, но наоборот. С тем вовсе говорить ничего не было нужно, на их дружбу прошлое не влияло. А с Яной, казалось, можно поговорить о чем угодно. И уж точно не засмеет, не посчитает диким или странным, ни его рассказ о собственном детстве, ни косноязычные попытки объяснить, почему так важно успеха добиться, не кому-то конкретному даже, а самой жизни доказать, что способен на это, на успех. Простой пацан из очень провинциального города. И честно.