‒ Кого-нибудь другого? ‒ спрашиваю я в замешательстве.
‒ Знаю, было бы слишком просить тебя довериться мне, но ты глубоко, глубоко в заднице, и так это не закончится.
Он протягивает мне руку. Я оглядываюсь на лежащую на полу ангара троицу. Все в отключке.
‒ Есть и другие, подобные мне, ‒ говорит он, пока я сомневаюсь, ‒ и к ним обратятся, чтобы закончить работу. Ты можешь уйти, добраться домой и посмотреть, произойдет ли что-либо. А что-то случится. Или ты можешь пойти со мной, и мы выкарабкаемся вместе.
****
Кэтч
У нас схожие ситуации. Я не выполнил свою часть сделки, а значит я не только не получу денег, но и стану мишенью для охоты. Таймеру снесет чертову крышу, когда клиент сообщит о случившемся. И судя по тому, что она говорила о Джеймсе Келли, я могу предположить, что это он клиент. Я также предполагаю, что это он лежит на полу с разбитым в кровь носом.
Не сомневаюсь, эта красотка может за себя постоять, но у нее нет ни единого шанса выстоять против подобных мне. Я хочу, ‒ нет, мне нужно, ‒ чтобы она пошла со мной. Ей нужно просто взять меня за руку.
‒ Что ты... ‒ она начинает говорить, но тут ее внимание привлекает издавший звук толстяк. Он начинает приходить в себя. Она смотрит на мою руку, делает глубокий вдох и затем очень осторожно кладет свою руку в мою ладонь.
Не тратя больше времени, я веду ее по ангару. Проходя мимо толстяка, она останавливается и высвобождает свою руку.
‒ Что? ‒ Я пытаюсь дотянуться до нее.
‒ Подожди, я кое-что пообещала себе, ‒ произносит она.
Я с любопытством наблюдаю, как она возвращается к толстяку. Она становится на колени, поднимает его руку и ломает указательный палец. Звук ломающихся костей отражается от стен.
‒ Это за то, что смотрел на меня, как на кусок мяса, ‒ говорит она, когда он вскрикивает от боли, ‒ и за то, что думал, будто у тебя есть право касаться меня, больной ублюдок.
Затем она снова подходит ко мне, улыбаясь, и кладет свою руку в мою. У меня одновременно откликается и сердце, и член. Эта девушка не перестает меня удивлять.
Я улыбаюсь в ответ и говорю:
‒ Давай убираться отсюда.
Я вывожу ее на закатное солнце и начинаю двигаться к своему спрятанному байку.
‒ Мои вещи. Я помню, у тебя остались моя сумочка и туфли, ‒ произносит она, пытаясь притормозить.
Не могу поверить, что она вспомнила о них. Я куплю ей новую сумочку и туфли, если это так важно. Удивительно, насколько по-женски себя ведет человек, который может надрать задницу, как она.
‒ Просто... в сумочке кое-что очень важное. К черту туфли.
По ее выражению я понимаю, что это как-то связано с тем, что сейчас происходит.