Меня практически никогда не любили, и это причина того, что мне всегда тяжело подпускать людей близко к себе. Слишком много эмоций застряло у меня в горле, и понадобилось немало усилий, чтобы успокоиться. Я не разрыдаюсь из-за этого простого подарка и добрых слов от женщины, которая мне практически не знакома. Как бы мне ни хотелось, но я не должна быть тем, кто даст ей имя. Хотя Грейси права, у нас с этой кобылой достаточно общего.
‒ Была одна девочка, с которой я была в приемной семье. У нее были шоколадного цвета волосы и светло-голубые глаза. Несколько лет она была моей лучшей подругой, единственной подругой. Хотя ее родители назвали ее Калила, было очевидно, что они любили ее не достаточно. Я никогда не думала, что ей подходит это имя, пока однажды ее не удочерили. С тех пор я ее не видела.
‒ Что означает «Калила»? ‒ спрашивает она.
‒ Близкая или любимая, ‒ отвечаю я с улыбкой.
‒ Идеально.
Кэтч прочищает горло, мы обе оборачиваемся и видим, что он стоит возле стойла Дакоты. Он одет в старую потертую синюю футболку и такие же старые джинсы, а на ногах ‒ избитые рабочие сапоги. Кэтч тоже выглядит отдохнувшим. От одного вида того, как он стоит там со скрещенными на груди руками и ленивым довольным взглядом, мое сердце подскакивает к горлу.
Я сглатываю и взлохмачиваю волосы. Это единственное, что мне остается, потому что если я сделаю то, чего действительно хочу, то Грейси придется окатить нас из брандспойта.
‒ Я спустился помочь с чисткой стойл. Или Майки уже заходил? ‒ спрашивает он.
Грейси хмурится.
‒ Не говори глупостей, мальчишка. Ты спал, так что мне помогла Макс.
Брови Кэтча поползли вверх.
‒ Ну, тогда я свожу Дакоту на прогулку. Макс, поехали со мной.
‒ А, хорошо, ‒ отвечаю я, наблюдая, как он седлает коня.
Закончив, он протягивает мне руку, но я отмахиваюсь от него. Хватаюсь за седло двумя руками, вставляю ногу в стремя и подтягиваюсь в седло. К счастью, я к нему спиной, потому что у меня лицо перекосило от боли ‒ все мышцы так и вопят, моля о пощаде.
Похоже, шестимесячное воздержание до добра не доведет.
‒ Ты когда-нибудь ездила верхом? ‒ спрашивает он.
‒ Нет, но я много раз видела, как это делается, ‒ отвечаю я, не глядя на него. Говорить с ним, по меньшей мере, неловко.
‒ Тогда убирай свой зад из моего седла. Черта с два я дам тебе управлять этим зверем. Я упираюсь ладонями в переднюю часть седла, поднимаю зад и отталкиваюсь от седла, оказываясь на застеленной покрывалом попе Дакоты.
Не говоря ни слова и не глядя мне в глаза, Кэтч без проблем забирается в седло. По щелчку его языка конь начинает лениво выходить из конюшни. Чтобы не держаться за Кэтча, я выбираю конец седла.