Ее глаза расширяются, она качает головой. Я понимаю, что она и правда не представляет. Пересекаю комнату и останавливаюсь только, когда оказываюсь так близко к ней, что ее тело реагирует на меня, и она качается в мою сторону.
Я тяну за пучок, и он распускается, а волосы падают на спину. Выбрав локон, я пропускаю его сквозь пальцы. Мой голос падает до шепота.
‒ Когда ты накручиваешь локон на палец, он привлекает внимание к твоему красивому лицу, глазам, волосам и этим прекрасным маленьким рукам. Эти маленькие руки, которые я бы хотел видеть срывающими с меня трусы.
Ее глаза округляются, но я не останавливаюсь.
‒ Когда ты крутишь волосы, я едва могу на тебя смотреть, потому что это сводит меня с ума, ‒ я закладываю ей локон за ухо. ‒ В те ночи я уходил из отеля, потому что мне сложно дышать рядом с тобой и не касаться тебя. Поэтому я уходил следить за территорией. Никаких интрижек ни с кем, клянусь.
Она поднимает руки и легонько касается моей груди.
‒ Это должно было случиться только раз, ‒ шепчет она.
Ее пальцы кружат по моей груди, которая твердеет от ее прикосновений.
Я прижимаюсь губами к ее чувствительному месту за ухом.
‒ Это все ложь, и ты знаешь об этом. Ты всегда об этом знала.
Поцелуи складываются в дорожку до шеи и рождают стон в глубине ее горла. Еще чувствуются отголоски запаха этого ублюдка на ее шее, поэтому я облизываю ее, чтобы убрать его запах и заменить моим.
Проскользнув пальцем под вырез ее платья, я стягиваю его с плеча и целую открывшееся тело. Затем повторяю то же самое с другой стороны. Макс роняет руки, позволяя платью соскользнуть с нее и улечься у ног.
‒ Командос? ‒ спрашиваю я, вспоминая, как она задавала тот же вопрос.
‒ Не хотела, чтобы было видно трусики, ‒ отвечает она, не дыша.
‒ Как я рад, что я не знал об этом тогда, в баре, иначе этот кусок дерьма был бы уже мертв.
Мысль о том, как его рука была на ее берде и как он был близок к тому, что я собирался сделать своим, почти убеждает меня вернуться и переломать ему пальцы.
Я делаю шаг назад. Нужно увидеть ее всю целиком.
Тусклого света от ночника мне хватает, чтобы увидеть всю красоту Макс Брейди.
Вся кожа молочно-белая, веснушки, изгибы, идеальные розовые соски и небольшая полоска рыжих волос между ног. Но что-то не так. Она, кажется, стесняется, как будто не уверена в себе. Как будто умея читать мысли, она поднимает руки и скрещивает их на груди.
‒ Нет. Нет, не делай этого, ‒ каркаю я.
Она все еще медлит.
‒ В прошлый раз ты не была такой стеснительной.
ГЛАВА 14
Макс
‒ Ты прав, но этот раз ощущается по-другому. Что-то изменилось, ‒ говорю я, все еще охватывая себя руками.