. А когда для закрепления знакомства прозвучало «Я Ненавижу Девочек»
[8], поросенок на вертеле как раз закончил прожарку.
Поглощение ужина продолжилось прямо на зрительских местах, расположенных, преимущественно, на полу.
— Нормальная чикса, пиплы! — озвучил для всех свое решение о Таньке Старый. — Пробуй деликатес, не часто попадается, — передал возвышавшейся на стуле гитаристке вилку и тарелку с куском мяса.
Местный кабанчик, которого все упорно называли поросенком, был великоват для своего названия. Глянув на беспечное веселье, Танька не стала задавать вопросы и, примостив на коленках горячую посудину, рискнула попробовать нежное мясо… рыбы. Больше всего ее удивил не вкус, а полное отсутствие костей.
— И как? — отгрызая ломтик дичи от ребрышка, умудрился спросить Тишь. — Раньше не пробовала? Ничего, здесь и не такое… — вместо окончания предложения, он предпочел еще кусочек «рыбки».
— Почему поросенок? — проглотив первое изумление и облизав пальцы, спросила Танька.
— М! Это морская свинка, они на севере обитают, — продолжал разгрызать вкусное наставник. — Как говорят у нас в Припяти, гусь свинье не товарищ, а родственник! — вокруг слышался довольный лязг зубов, причмокивание и даже звериное взрыкивание голодных мужчин.
— Можно Лютого угостить? — оценив безопасность и количество съестного, попросила девочка.
— М-гу, — кивнул головой Тишь. Оторваться от такого блюда было сложно.
«Ты что натворила? — млея от наслаждения, спрашивала себя Танька. Ей нравилось слушать, как ест Тишь. Звуки поглощения еды успокаивали и расслабляли. Раньше она этого не замечала.
Сама такая, — облизнулось Второе Я. — Ты выбирала, что петь.
Я не о том. Что дальше? Мне здесь нравится, учти!
Ничего, скоро Мелл придет…
Это угроза?»
Местный разливной напиток Танька пробовать отказалась. Сваренный из сахарного ивняка, он явно был омерзительно вкусным: лица употреблявших сводило судорогой экстаза. Поросёнковый кабанчик вполне удовлетворил её интерес к экзотике и голод, так что можно было снова взяться за инструмент. Сначала совсем тихонько, она в шутку стала рассказывать о жажде. Резкий и агрессивный монолог «Я и Мой Джин»[9] чейсеры восприняли почти блаженным молчанием.
Оказалось, блюзы[10] нравятся Таньке не только как название жанра, так что зависали допоздна. Когда добралась до своего мешка, бодрости хватило лишь на то, чтобы забраться внутрь, а не уснуть сверху.