— А хотелось бы? — спросила я, вспомнив слова Агаты о том, как рашиане используют дархиек.
Кейн грязно выругался. Выругался он на своём языке, которого я по-прежнему не понимала — но интонацию, точнее, злость, выплеснувшуюся в его фразе, понять было несложно.
Всё ещё нависая надо мной сверху, Кейн не давал мне ни малейшей возможности ни подвинуться в сторону, ни избежать его взгляда.
Светлые глаза захватчика непроницаемо мерцали, затягивая меня в свою вселенную. Это не было внушением — совершенно точно нет, но Кейн мог влиять на меня и без своих супер способностей.
— Неужели ты не можешь выкинуть из головы бред свихнувшейся истерички? — обманчиво — ласково поинтересовался он, нежно касаясь моего лица. — Или тебя кроме её пугалок больше ничего не интересует, а?
Его руки заскользили по моему телу… превращая одежду в лоскуты. Я, правда, не сразу это заметила, а только лишь когда почувствовала прикосновения его рук к своей обнажённой коже.
— Милая моя, — прошептал Кейн, пройдясь дорожкой поцелуев по моей шее… И до того мне это было приятно, что я непроизвольно — почти против собственной воли, застонала, вызвав ответный рык у Кейна. Спускаясь вниз, к груди, он продолжал руками гладить мой живот, бедра… то и дело касаясь самого интимного места… уже не скрытого нижним бельём.
— Когда только успел..? — только подумала я про себя, как тут же губы Кейна атаковали мой рот…
По понятным причинам, я не могу точно сказать, всегда ли от поцелуев люди забывают своё имя, но… от поцелуев Кейна у меня просто сносило башку.
Казалось бы: сплетение языков, прикосновение губ, одно дыхание на двоих — и вроде бы не должно быть никакого волшебства… только почему в тот момент я сама себя не помнила? Почему мне было всё равно, что я лежу на кровати, как последняя шлюха, широко раскинув ноги. а Кейн, освободившись от одежды, пристраивается между ними?
Почему мне только и важно было тогда: его прикосновения, которые грели лучше любого солнышка; его поцелуи, которые казались слаще самого вкусного и дорогого шоколада, а ощущение тяжести его тела на себе стало вдруг до того мне необходимо и до того казалось уже родным, что я навряд ли бы смогла без этого обойтись…
Кейн, явно поймав мою мысль, весело хмыкнул, заметив:
— Алёнка, на Рашиане совсем другие обычаи и законы: в отличие от людей, мы не противопоставляем себя животным, мы — просто самые сильные и самые хитрые хищники нашей планеты… Мы не сковываем себя вашей псевдоморалью и без зазрения совести наслаждаемся любой радостью для тела… Но я и не думал, что простая ласка самки может вызывать такое наслаждение… ты — мой персональный наркотик.