Глядя мне в глаза, он в то же самое время проводил своей ладонью по внутренней стороне моего бедра в сторону… в сторону того места, что как — то осталось без белья.
— Пожалуй, я поговорю с отцом насчёт некоторых изменений, — задумчиво произнёс Кейн. — Псевдомораль, оказывается, тоже может оказаться полезной.
Притянув меня к себе — так, что теперь я фактически сидела на нём, он с шумом втянул воздух возле моей шеи.
— Ты обалденно пахнешь…Теперь твой чистый, ничем не замутненный запах стал даже ещё гуще и ярче, словно мой Цветочек до конца раскрылся.
Я чувствовала, как его возбужденное мужское достоинство касается моего бедра — раз, другой, третий…
— Я много раз представлял, как это будет, мастурбируя, как подросток в переходном возрасте. Но этого стоило подождать. Я ведь говорил тебе, что я счастливчик, — улыбнулся Кейн, смерив меня взглядом. — Я точно уверен, что буду единственным, чей запах смешается с твоим запахом; я буду твоим единственным мужчиной — единственным, кто будет покрывать тебя всю жизнь… каждую ночь и каждый день — в любое время, которое нам захочется отдохнуть. И только для меня ты будешь раскрываться, пуская внутрь.
Очарованная и возбужденная его словами, я не отводила глаз от лица Кейна, в то же время чувствуя, как его член ищет вход внутрь моего тела… ещё минута и…
Его рука, соскользнув с моего живота, опустилась чуть ниже — как раз туда, где ещё сегодня утром виднелся тонкий шрам.
Я непроизвольно вздрогнула, отгоняя от себя тревожные мысли.
Что, если цветок — это совсем не то, что я думаю? Я ведь совершенно ничего не знаю о культуре его вида… Что, если это помешательство — только моё помешательство, и ничье больше?
Одно из кресел, стоявших недалеко от кровати. врезалось в потолок и упало, полностью сломанное, в противоположном углу комнаты.
— У рашианцев, после состоявшейся свадьбы невеста — уже жена — полностью принадлежит Дому мужа. — Резко рыкнул Кейн, ухмыляясь бескровными губами, — ты полностью принадлежишь мне, дорогая.
— Уверен? — только и спросила я.
Кейн кивнул, нагим воином возвышаясь надо мной.
— О да, милая… знаешь, я мог бы взять тебя сейчас силой, мог бы даже уговорить — так, чтобы ты уже через минуту скакала на мне, забыв все страшилки ревнивой истерички. Но я, пожалуй, поступлю по- другому.
Он соскочил с кровати, и как ни в чём ни бывало, направился в ванную комнату.
— Я приму тебя, когда ты сама меня об этом попросишь. — Свернув расплавленным серебром рассерженного взгляда, воин — захватчик повторил. — Хорошо попросишь, милая.
— Никогда, — насупилась я, не понимая ещё толком, что происходит.