— Убирайся! И не смей больше ко мне приходить. Не смей никого присылать, проверяя, как живу, где и с кем, иначе, клянусь Господом Богом, я задамся целью спрятаться от тебя. И если ты искал меня два месяца, когда не скрывалась, то могу ручаться, ты не найдешь меня, когда я захочу исчезнуть с ваших радаров.
— Как же меня достали твои нападки! — голос Тора опять набирал обороты. — Опять ты делаешь свои дурацкие выводы, не дослушав до конца.
— Мои выводы не дурацкие! Иди, поищи в другом месте замену своей безупречной погибшей жене! — она знала, что этими словами ставит точку в их запутанных отношениях, но не смогла остановить себя. — А я выйду замуж за какого-нибудь фермера, рожу ему пару детишек и больше никогда не вспомню о тебе и не потому, что ты опять сотрешь мне память, а потому, что ты для меня ничего не будешь значить.
Тормент так резко вскочил, что кресло опрокинулось с грохотом.
— Прекрасно, именно это мне и нужно было — увидеть тебя снова и убедиться какая ты сука.
Он развернулся и выскочил за дверь, не дав ей сказать и слова, да она и не смогла бы произнести ни одного звука. Горло сжалось от сдерживаемых рыданий, и как только дверь палаты с грохотом захлопнулась, Элен опустилась на кровать. Плотину, наконец, прорвало.
Выбежав из палаты, Тор затормозил, когда на глаза попались часы, которые показывали всего полчетвертого дня.
Проклятье!
Но возвращаться к этой ведьме, он ни за какие коврижки не собирался. Резко сменив направление, Тор прошел в больничное кафе. Усевшись за стол, заказал кофе и стал ждать наступления темноты, прикидывая хватит ли у него сил добраться до дома не вызывая подмогу.
Элен плакала, пока не кончились слёзы, и только после того, как ей сделали очередной укол, она забылась беспокойным сном. Когда девушка проснулась, в её палате сидела Николь, и у подруги были красные глаза. Она комкала в руках салфетку и напряженно следила за Элен. Девушка приподнялась на койке.
— Николь, что случилось? — голос больше походил на карканье.
Подруга встрепенулась и протянула ей скомканный клочок бумаги.
— Он оставил тебе это и ушел, как только часы показали восемь вечера, — Ники шмыгнула носом. — Извини, я прочитала.
Элен трясущимися руками расправила салфетку.
«Я хочу извиниться за свои последние слова. И впредь, больше не стану тебя беспокоить. Живи нормальной человеческой жизнью, о которой ты мне и говорила. Я лишь желаю, чтобы ты была счастлива в своей новой жизни без меня. И не буду следить или преследовать тебя.
Всего хорошего.
«
Слезы опять закапали из глаз, размывая слова на салфетке.