— Клюжева? — встрепенулся Агафонов. — Простите, она никем не приходится профессору… Фёдор Алексеичу? Из Института мозга?
— Приходится, — кивнула Светлана. — Дочь. Вы знакомы с Федей?
— Причём, неплохо, — не стал темнить Миша. — Как раз вчера был у него. Консультировался по поводу вашего случая.
— Да что вы говорите? — саркастически воскликнула Аль-Заббар. — Ой… Извините меня, Михаил. Просто Фёдор — я надеюсь, это останется между нами — обычный карьерист от медицины. Плюс — непроходимый тупица. При том, самовлюблённый до ужаса. Если б не его отец, который был действительно выдающимся психиатром, Клюжев в лучшем случае сидел бы сейчас на телефоне доверия и убеждал депрессивных юнцов поверить в тот факт, что жизнь намного приятнее смерти. Простите ещё раз. Кстати… Вы с Таней… С его женой насчёт Дареньки не говорили?
— Нет, — покачал головой Агафонов. — А она в теме?
— Понимаете, Михаил, — Светлана Владимировна на пару секунд задумалась. — Как бы это вам сказать-то?… Таня — неплохой человек, но, занявшись несколько лет назад этими своими штучками… какой-то прикладной магией, что ли? — она здорово изменилась. В общем, я склонна полагать — и не бездоказательно, заметьте, — что несчастье, произошедшее с Дарией — её рук дело.
— Её рук дело? — не поверил Миша.
— Я имею в виду вот что. Сестра здорово поспособствовала тому, чтоб Дарька погрузилась в себя, — пояснила Аль-Заббар. — Она… Раньше я не верила во все эти бредни с чернокнижничеством, но теперь, после всего, даже не знаю, что и думать.
— Татьяна Клюжева ваша родная сестра? Или двоюродная? — уточнил Миша, вспоминая вчерашнюю «Берёзу».
Боже, как они со Светланой непохожи.
— Единоутробная. У нас приличная разница в возрасте, — ответила Аль-Заббар. — Наша мама вышла замуж за моего папу, когда Тане было лет восемь. Там вообще была жуткая история. Её первого мужа, Власа Степановича, огульно обвинили. По обычному доносу, кажется. Погиб в лагерях… Время такое было. Страшное… Мой папа всегда относился к Танюшке, как к родной. На моей памяти ни разу ни то, что не прикрикнул, неласковым взглядом не обидел. Даже я, дурочка сопливая, иногда ревновала… Но гены…
— Гены? — переспросил Агафонов.
Он здорово заинтересовался семейной историей. Более того, интуитивно почувствовал, что между нынешним состоянием Дарии и фамильными тайнами имеется какая-то связь. Как бы всё осторожненько выведать? И с «Берёзой» надо поговорить. Без Фёдора Алексеевича. Но. Нужен. Повод.
На веранду тем временем вышла чуть полноватая румяная девица в шортах и футболке. С каким-то невероятно огромным подносом. «С матерью ничего общего. На отца похожа», — отметил про себя Миша.