— Кто-нибудь еще о пропаже знает?
— Н-нет…
— Хорошо. Обоих ко мне, — приказал я. — Немедленно!
Федор со скоростью вчерашнего моего соперника Ким Ир Сена скрылся с глаз, а я задумался. Интересно, как мне выпутываться? Кража тела покойного Отца ничего хорошего не сулит, будь я даже тараканьим богом. Что делать с Лаврентием? Избавиться от него? Нет… Не ты, Агамемнон, жизнь дал, не тебе и лишать ее… Интересно, он корыстолюбив?
Ладно, придётся импровизировать…
В кабинет вошел Федор. Следом за ним, понуро опустив усы, плелись Леонтий с Лаврентием. Последний выглядел просто ужасно: один ус сломан, хромает на левую среднюю лапу… Да-а, похоже, Огрызко переусердствовал.
— Здравствуйте, господа министры, — отчеканил я. — Как же это понимать?
— Он вас, хозяин, заподозрил, — ответил Огрызко, посмотрев мне в глаза преданным взглядом, — а я объяснил ему, что он сильно заблуждается.
— Хорошо, Леонтий, — кивнул я одним усом. — Только в следующий раз, когда объяснять будете, постарайтесь сначала воспользоваться словами, а не грубой физической силой. Договорились?
— Слушаюсь, хозяин, — пробормотал Огрызко.
— Вот и замечательно. А теперь оставьте нас наедине с господином Охапко.
Федор с Леонтием тут же покинули кабинет. Лаврентий стоял ни жив, ни мертв от страха, хоть и превосходил меня мощью как минимум вдвое. Конечно, Леонтию он на ринге не конкурент, но мускулатура все равно впечатляет. Почти «Мистер Вселенная».
— Что же это вы, господин Охапко, свои подозрения относительно моей личности коллегам высказываете, а? — понесло меня с места в карьер. — Неужели, нельзя своими сомнениями сразу со мной поделиться? Я, чай, таракан не глупый, за что здесь и сижу. Должно быть, Семен Обусловович вас ничему не научил, так?
Лаврентий молчал, испуганно топорща усы.
— Что не отвечаете? В карцер хотите? Кстати, кто разрешил вам без моей визы проникнуть на Склад Ушедших Отцов? Вы не знаете, чем карается подобное преступление?!
Похоже, я перемудрил. Потому что Комната Отцов во все времена считалась местом общедоступным и даже публичным, просто туда никто не ходил. Что за интерес смотреть на покойников? Но Охапко судорожно сглотнул.
— Я… просто решил проверить, как упаковали… его… Семена э-э… Обус… — промямлил Лаврентий неожиданно тонким голоском.
Мне стало смешно. Такой здоровяк, а говорит как недозрелая таракашка.
— Ладно, я вас не виню, — успокоил его я. — То, что поинтересовались, похвально. И насчет пропажи вы правы — тело у меня…
— У… у… вас? — Охапко вытаращил глаза.
— Да, да, у меня, а чему вы удивляетесь?! Понимаете, Лаврентий, Семен Обусловович был личностью неординарной и незаурядной, — я начал прохаживаться по пустому кабинету взад-вперед, неся при этом жуткую словесную пургу, которая, в свою очередь, должна была окончательно сбить с толку Охапко. — Вы этот факт отрицать не можете. Я бы даже сказал — не имеете права. Так вот… Тело его сейчас у меня на кропотливом изучении. Я разбираюсь, каким образом может физический недостаток, а ведь у господина Катерпиллера, как известно, он имелся… как этот недостаток может влиять на образ мышления, делая его поистине гениальным. Короче, для народа стараюсь, чтобы, в частности, вам жилось лучше, а вы оскорбляете меня своими подозрениями… Нехорошо, господин Охапко, не-хо-ро-шо. Я бы даже сказал — отвратительно! Понимаете, о чем речь?