— В этике, — говорю, — кто ж из нормальных людей добровольно свое тело для эксперимента предоставит? И кто ж из настоящих ученых такие эксперименты проводить станет по доброй-то воле?
Дон Педро улыбнулся на мою реплику:
— Эх, Сервелант Николаевич, Сервелант Николаевич, дорогой… Кто ж спрашивать-то будет, а? Ну, посудите сами, зачем нам кого-то упрашивать или вербовать, когда на то специальные уполномоченные органы имеются. Уговоры — не наша с вами забота, понимаете?
— Понимаю, — говорю, — но позвольте узнать, Лев Макарыч, при чем тут я. Вы, по-моему, сами вполне справитесь с реализацией ваших идей. Я так думаю, что вполне у вас получится.
— Что верно, то верно. Но мне, понимаете ли, союзники нужны и сподвижники, кто в задумываемое нами дело будет верить свято. А я, учитывая ваше прошлое, думаю, что такой сподвижник мною уже найден, не так ли?
— Какое, — делаю удивленный вид, — мое прошлое? Обычное прошлое, как у всех. Детство, отрочество, юность, как великий Максим Горький говорил.
— Э-э, нет, Сервелант Николаевич, — и смотрит на меня хитро, — не скажите. Максим Алексе… тое есть, Алексей Максимович тут ни при чем. Я ж все знаю, сам я такой же, как и вы. И если вы думаете, что сержусь я на вас за то нелепое недоразумение, что год назад вышло, то глубоко заблуждаетесь. Если б не вы, дорогой мой Сервелант Николаевич, влачил бы я свое жалкое существование завлаба-неудачника, спивался бы потихонечку и окончил свою жизнь под каким-нибудь некрашеным забором. Так что, наоборот, спасибо вам огромное. Обиды и зла я на вас не держу. И на Николая Ивановича тоже, знаю, что человек он слишком порядочный… В этом-то и беда…
— Это в чем, Лев Макарыч, беда, — не понял я, — в порядочности?
— В ней, дорогой мой, именно в ней. Поэтому сейчас здесь вы сидите, а он в отпуск отправляется, из которого, я надеюсь, он в наш с вами институт уже не вернется.
— То есть как, — переспрашиваю, — не вернется?
— А так. С его-то мозгами, да с тестем-академиком он не пропадет. Вы не беспокойтесь за Николая Ивановича. Я, надеюсь, вы примете мое предложение?
— Уж не лабораторию ли вы мне отдать хотите? — начал понимать я, к чему он клонит.
— Именно лабораторию, дорогой мой Сервелант Николаевич, именно лабораторию. И целый сектор, коль пожелаете. А если переживаете, что научной степени у вас никакой, то не стоит беспокоится. У меня такие связи, что через полгодика вы кандидатом наук станете, через пару лет — доктором. Ну, как?
Я, хоть и ожидал такого поворота в последние минуты нашего разговора, все равно паршиво себя почувствовал. Виду, правда, не подал.