— Можно мне подумать, Лев Макарович? — спрашиваю. — Сами понимаете, вопрос серьезный. Надо поразмыслить.
— Поразмыслите, Сервелант Николаевич. Конечно, поразмыслите. Я вас не тороплю. До пятницы, надеюсь, определитесь? Идите, дорогой мой, думайте. Но помните, что не только колбасу в человека превратить возможно. Наоборот-то, милый мой Сервелант Николаевич, гораздо легче. Всего лишь обычнейшей мясорубочки достаточно… А вы думайте пока, думайте…
Я вышел из кабинета и уселся на стул в приемной.
— Что с вами, товарищ Московский, — испуганно посмотрела на меня Зина, — сердце? Валидол будете?
— Давай, — отвечаю, — Зинаида, свой валидол. Сколько таблеток составит смертельную дозу, не знаешь?
— Типун вам на язык, Сервелант Николаевич! Сплюньте!
— Как скажешь, Зинаида. Сплюну. Обязательно сплюну, — с этими словами я поднялся и побрел в лабораторию.
Дверь оказалась запертой на ключ. Между ней и косяком я увидел воткнутый листок. Вытащив адресованную мне записку, прочитал: «Сервелант, дуй в отдел кадров за пропуском. Мы уже там». Пошел, а сам думаю, как же теперь в глаза-то Николаю смотреть буду. Прав Тычков. Сделал он мне предложение, от которого не могу я отказаться. Могу, конечно, но тогда жизнь моя, в лучшем случае, в ад кромешный превратится. Как бы хорошо я себя ни чувствовал раньше, когда жил в колбасной оболочке, назад возвращаться не хотелось. А за Макарычем кто-то стоит, иначе не вел бы он себя так самоуверенно. Нет, блеф здесь вряд ли возможен. Не за карточным столом. А идейка-то какова, а? Это ж надо — из уголовников академиков лепить! На такое безумие только воспаленный мозг способен. Не зря его в психушку добрый доктор упек… Зря только выпустили… Да, с такими мыслями в ЦК самое место — среди простых среднестатистических людей этаким гениям не самое место. И ведь как все устроено-то, а? Не подкопаться. Обвинишь его в присвоении чужого тела, ну и что? Выкрутится легко — скажет, что первый эксперимент на себе провел, испытал, так сказать, методику. Убедительно? Вполне. Вот тебе, Леша, и наглядный пример превращения отдельно взятой обезьяны в отдельно взятого человека. Эволюция, мля. Будь эта чертова наука проклята вместе с Дарвином и Тычковым.
Хотя, Дарвин тут, наверное, совсем ни при чем…
Глава четырнадцатая, в которой на смену напряжению приходит смущение, а судьба нежно берет Сервеланта за руку и ведет туда, куда он прежде и не собирался
В отделе кадров своих я не застал, сказали, что минут пять как ушли. Пропуск сляпали быстро — моя запасная фотокарточка у них в деле имелась. Выйдя из кабинета, я собирался вернуться в лабораторию, но, посмотрев на часы, решил, что скоро обеденный перерыв и двинул прямиком в столовую.