Все сразу посмотрели на игольчатого мохнатика: Венечка натянул поводок до упора и рвался на другую сторону дороги. Там, решетка, отделяющая каменистый пляж от дороги, поворачивала куда-то в сторону. Ребята решили проверить, что там и пошли за зверьком.
Веня шел по запаху: он был довольно стойким и принадлежал трем знакомым личностям. Дети так увлеклись преследованием, что не заметили, как уперлись в массивную дверь китайского ресторана. Дарья первая поцеловала лбом темную дверь и встала в нерешительности.
— Ой, кажется у меня будет шишка, — жалобно сказала она, потерев ладошкой ушибленное место.
— Ну ты даешь, Веня, — пожурил его Андрей, — это же кухня. Нам сюда нельзя. Подумать только, он наверное шел по запаху свежей рыбы или кого-нибудь из сотрудников. Вот это приключение!
— Мы идем в другую сторону, — решительно произнесла Дарья и взяла зверька на руки.
* * *
В жилах Тони Джордана по материнской линии текла жгучая кровь арагонских предков. Когда-то давно одна красивая до умопомрачения молодая особа покорила холодное сердце расчетливого англичанина и подарила ему двойняшек. Англичанин влюбился и увез девушку к себе домой. Прошло время и у них появились внуки. Они были также красивы и вспыльчивы, как их южные предки. Дед Тони знал об этом и старался всегда наставить своих наследников на путь истинный. Тони в отличие от родных сестер и двоюродных братьев не был набожным. Поэтому его совершенно не трогали распри католиков и протестантов, он всегда снисходительно отзывался о тех, кто размахивал псалтырем у него под носом. Это приводило в ужас его бабку, старую католичку, и смешило деда. Тони увлекался историей, а не теософией, и поэтому дружил со всеми, не взирая на их способы толкования Библии.
Еще в детстве, приезжая на каникулы в Арагон, Тони сошелся с монахами, которые посещали библиотеку. Так началась его дружба с мальтийскими рыцарями. Дружба переросла в более тесную связь с одним из монастырей, который занимался научными изысканиями. По началу Тони было даже интересно, почему это монахи занимаются практическими изысканиями в то время, когда видные представители церкви чуть ли не предают анафеме современную медицину, но потом, когда пришло время знакомится с древними источниками, он понял, что большинство религиозных учений перевернуто с ног на голову и намеренно искажено в худшую сторону. После такого познания он стал еще более философски относится к своим религиозно настроенным родственникам и друзьям. Это сыграло в его пользу спустя некоторое время, когда он отдыхал в Ольстере.