Взглянув на часы, девушка немного успокоилась. На следующий день после поздних поездок кучер не просыпался раньше полудня. А будить его Джон вряд ли бы стал. Так что у Лайзы еще был запас времени, чтобы отнести чай Анне-Марии и подкупить случайного свидетеля их ночных приключений.
Когда Лайза пришла в комнату госпожи, Анна-Мария уже сидела на кровати. Девушка была непривычно тиха. Никаких пожеланий на счет первого завтрака юная баронесса не высказала, так что Лайза приготовила все на свой вкус: чашку кофе и одно пирожное. Анна-Мария сделала пару глотков, откусила маленький кусочек.
– Спасибо, – произнесла девушка, после чего дала понять, что еду можно убрать. – Принеси шкатулку, – велела она.
Шкатулка так же была встречена равнодушно, что, впрочем, как нельзя лучше подходило воровке. Открывая ее, Лайза могла, не вызывая подозрений, изъять изнутри бархатный мешочек с кольцом виконта де Гра, а закрывая – беспрепятственно присоединить к ожерелью Анны-Марии и кольцу виконта честь графа де Монти.
Анна-Мария на свою честь взглянула с осторожностью, словно опасаясь, что колье потускнело со вчерашнего дня, а то и вовсе исчезло. Лайза не заметила ни восторга, ни даже радости в глазах юной госпожи, и это немного напугало горничную. Лайза понимала, что происшествие, имевшее место накануне в библиотеке графа де Монти, изменило Анну-Марию. Словно вынудив баронессу стать сильной, оно открыло те грани ее натуры, о которых сама девушка не имела прежде представления, и скрыть которые теперь уже не представлялось возможным.
Во время завтрака горничная внимательно наблюдала за Анной-Марией. Баронесса не обращала внимания ни на пристальный взгляд Лайзы, ни на осторожные вопросы дворецкого, который пытался выяснить хоть что-нибудь о минувшем вечере. Она не молчала, как можно было ожидать, но отвечала сдержанно и рассудительно, как стал бы отвечать на ее месте любой взрослый человек. Она не показывала чувств, по-прежнему пребывая в загадочном для Джона оцепенении.
Впрочем, спокойствие госпожи не могло не вызвать уважения дворецкого, привыкшего именно к такому поведению своего хозяина и лишь такое поведение считавшего подобающим дворянину. «Неужели, – думал дворецкий, – возможно, чтобы ее благородие повзрослела так скоро?» К счастью для Лайзы и юной баронессы, дворецкий так и не смог придумать, что могло спровоцировать подобную перемену и что девушкам удалось бы столь успешно оставить в тайне.
После завтрака Анна-Мария изъявила желание спуститься в библиотеку и приказала Лайзе следовать за ней.