– И вам утра доброго, – Анна-Мария приблизилась к дворецкому и протянула руки к его ноше. Коробки она не коснулась, но выглядела так, словно в любой момент готова выхватить коробку и сбежать в свои комнаты. – А что это у вас такое?
Джон взглянул на коробку. Казалось, он видел ее впервые.
– Поверьте, госпожа, это недостойно вашего внимания, – в конце концов, ответил слуга.
Анна-Мария нахмурилась, опуская руки. Приготовления к бал-маскараду вернули ей прежнее расположение духа, а вместе с ним и прежние привычки. Поэтому для Джона не стала удивительной угроза девушки: «Я пожалуюсь барону!»
– Как вам будет угодно, госпожа, – отозвался дворецкий.
Оставив бессмысленные угрозы, Анна-Мария решила воззвать к совести Джона.
– Скажите, друг мой, – последние слова она произнесла особенно приветливо и мягко, – почему вам доставляет удовольствие дразнить меня?
– Дразнить вас? О, госпожа, как можно?!
Оставалось только догадываться, в возможности чего сомневался Джон: дразнить юную баронессу или подозревать его в этом. Анна-Мария, разумеется, наивно подумала о первом. Вероятно, второго она не допускала вовсе.
– Но в таком случае, почему вы не хотите ответить мне?
Появление Лайзы избавило дворецкого от необходимости отвечать на все неудобные вопросы баронессы Грей. Девушка оставила его в покое, накинувшись на свою горничную с жалобами на дворецкого и мольбами помочь ей. Воспользовавшись шумом, Джон ускользнул в сторону кухни.
Впрочем, одиночество дворецкого длилось недолго. По прошествии пары минут на кухне показалась Лайза.
– Господин Джон, – заговорила она с порога, не дожидаясь позволения, – боюсь, ваши мучения еще не окончены. Госпожа прислала меня выяснить, что вы принесли.
Улыбку горничной удалось скрыть от дворецкого, но дрожащий от смеха голос с головой выдал ее. То, что девица позволило себе вольность и явное неуважение, не осталось незамеченным.
– Не вижу ничего смешного! – воскликнул он, сурово посмотрев в сторону Лайзы.
– Разве? А, по-моему, очень забавно наблюдать, как баронесса не может угадать очевидного. Ведь в коробке платье, которое она заказывала к маскараду.
Джон задумался. Улыбнулся. Не говоря ни слова, раскрыл коробку и разложил на столе перед Лайзой бальный наряд.
Это было одеяние из темно-синего бархата, украшенное расшитое серебряными нитями. Замысловатый узор был в свою очередь дополнен драгоценными камнями. Камни переливались радугой в тусклом свете, проходящем сквозь кухонное окно, и немыслимо было представить яркость их сияния под сотнями свечей бальной залы.
– По поручению его благородия я внес некоторые изменения в материалы платья. Барон желал подарить наряд своей супруге на День рождения, но выбранный баронессой не подходило для этой цели.