– Добрый вечер, отец.
Мужчина вздрогнул, подслеповато прищурился – и выдохнул, потирая мундир на груди:
– Господь милосердный, нельзя так пугать старика! Что же ты не зажег свечи, Роберт? И почему ты здесь, если вашего возвращения ожидали не раньше, чем в понедельник?
После стычки с доктором Норвудом Пелисье не видели в госпитале целые сутки. У Стейна даже возникла мысль, не случилось ли с французом чего-то похуже обычного перелома. Наконец в пятницу Риггз сообщил, что заведующий прибыл и поднялся к себе в кабинет. Был уже поздний вечер, занятия с будущими хирургами закончились, и доктор собирался домой, но ради интереса решил задержаться. Он отпустил ассистентов и, усевшись за рабочий стол, принялся листать медицинский атлас. На душе было тревожно. Пелисье не зря приехал именно в это время: скорее всего, их ждал не самый приятный разговор наедине. В любом случае, Стейн готовился дать достойный отпор. Разумеется, словесный, хотя в последнее время, общаясь с бывшим аптекарем, он неоднократно ощущал желание как следует ему врезать.
Время шло, заведующий не появлялся. Стейн уже начал терять терпение, когда в коридоре послышались нерешительные шаги, а затем – вежливый стук в дверь:
– Доктор Норвуд, – услышал он негромкое бормотание, – прошу прощения, если помешал… Могу я войти?
Определенно, это был голос Армана Пелисье, но куда подевались прежний высокомерный тон и гневные ноты? Стейн даже поднялся из-за стола и доковылял до двери, чтобы собственноручно открыть ее и убедиться, что не ошибся: да, там стоял заведующий госпиталем, только отчего-то казалось, что он стал ниже ростом и щуплее фигурой, словно за прошедшие сутки сдулся, как рыбий пузырь. Да и взгляд его стал другим: угодливым и раболепно-льстивым.
– Благодарю! – воскликнул он, проскальзывая в кабинет. – А вы, я вижу, все трудитесь… похвально, дорогой доктор, и достойно подражания. – Его маленькие глазки смущенно забегали. – Я пришел, чтобы принести свои искренние извинения… был неправ, не сумел оценить то, что вы сделали для нашего заведения, но раскаиваюсь и умоляю не лишать меня вашей дружбы.
Стейн молча смотрел на него, не ощущая ни удовлетворения, ни торжества – лишь отвращение и брезгливость. А Пелисье между тем продолжал:
– Поверьте, если бы я знал, что имею дело с человеком не только высокообразованным и талантливым, но и благородным, я бы с самого начала повел себя иначе и предоставил вам соответствующие вашему положению условия…
По спине доктора пробежал холодок. Он не мог поверить, что господин Таккер поступил бесчестно и рассказал о своих подозрениях этому проходимцу. Разве нельзя было поставить его на место другим способом?