Едва она закончила, раздались аплодисменты, крики «Браво!» и просьбы почитать что-нибудь еще. Чарлз хотел выбрать другое стихотворение, но Мэри захлопнула книгу и прижала ее к себе. Она не смотрела на Стейна, но чувствовала на себе его взгляд.
«Вам это понравится, доктор Норвуд».
Девушка немного помолчала, а затем, не открывая книги, произнесла, глядя куда-то за окно:
«Мы стать могли бы счастьем бесконечным,
Огнем в ночи неугасимым, вечным.
Но не стремишься ты в ворота рая –
Тебя влечет, манит судьба иная…
Я выбор твой приму и не оспорю.
Плыви, моя любовь, в чужое море!
А я, в разлуке боль перетерпя,
Узнаю счастье. Пусть и без тебя».
– А теперь, – воскликнула она, мгновенно переменившись, – я сыграю пару кадрилей, чтобы все желающие могли потанцевать!
Мэри села за инструмент и с такой силой ударила по клавишам, будто хотела и им причинить боль, вымещая в игре все то, что творилось у нее на душе. Краем глаза она видела, что гости как ни в чем не бывало разбились на пары и встали в круг. И только трое молча смотрели на нее: Роберт – с тревогой, Кейт – в полном замешательстве, и Стейн – как-то непонятно. Впрочем, это уже не имело значения. Музыка гремела, каблуки стучали, пальцы летали над клавишами, щеки Мэри пылали лихорадочным жаром.
Воспользовавшись всеобщим весельем и суматохой, доктор Норвуд тихо покинул гостиную – даже Кейт не успела заметить, куда он ушел.
Оглушенный всеобщим весельем и собственными чувствами, Стейн выбрался в коридор и остановился, не зная, что делать дальше. Уехать, не попрощавшись с мистером Айвором, было бы крайне невежливо, но и находиться здесь он больше не мог. Поколебавшись, доктор прошел мимо прихожей и направился в противоположное от гостиной крыло дома, туда, где раньше была его комната.
Внутри ничего не изменилось. Теплый ветер, влетая в распахнутое окно, играл полупрозрачными занавесками, вдалеке шумел океан, на стене мерно тикали часы. Стейн передвинул кресло за штору, где была прохладная тень, и тяжело опустился в него. Закрыл глаза и неожиданно горько усмехнулся.
Он сразу понял, для чего уединились Мэри и Чарлз. И торжествующий вид мистера Пламмера только подтвердил его догадку: молодой человек предложил мисс Айвор руку и сердце. Что же ответила девушка? И почему повела себя так странно, нарочно желая уязвить того, кто ее отверг, задеть, заставить ощутить то, что сама когда-то испытывала? Вряд ли это была месть… скорее, крик отчаявшейся души, потерявшей всякую надежду.
Снаружи, в саду послышались шаги и женские голоса. Стейн неловко поднялся, чуть отодвинул штору, присмотрелся – и замер. Возле окна росло дерево, под которым стояла маленькая скамья; и надо же было такому случиться, что именно это место мисс Маккейн выбрала для приватного разговора с подругой!