– Я оставлю тебя в живых, – сказал он, грубо тряхнув Броуди, – но в качестве платы за нанесенную обиду ты продашь мне свою жену за один шиллинг – со всеми ее сбережениями и имуществом. – Блестящая серебряная монета сверкнула у него на ладони. – Мои люди засвидетельствуют сделку>90, поэтому выбирай: либо ты получаешь шиллинг и отправляешься в пивную – праздновать возвращение к холостой жизни, либо… на виселицу мне идти неохота, поэтому твое мертвое тело набьют камнями и бросят подальше от берега на съедение рыбам. Уж поверь, мы-то знаем, как заметать следы!
Броуди замычал, дернулся, но, получив еще одну оплеуху, вынужден был согласиться на предложение Хупера. В несколько рук его подняли и усадили за стол, где самый грамотный из пиратов принялся составлять расписку. Маргарет из своего угла с трепетом наблюдала, как ее муж, поощряемый тычками и затрещинами, ставит свою подпись на купчей и, скрипя зубами от злости, убирает в карман серебряный шиллинг. Документ передали Красавчику, а мистера Броуди снова скрутили и с хохотом потащили к дверям.
– Убирайся, – велел ему Хупер, – и чтобы больше я тебя в этом доме не видел. А если хоть раз попробуешь подойти к моей женщине, – он оскалился, и лицо его стало по-настоящему страшным, – клянусь, я тебя убью.
Он дал знак своим людям, и те, подгоняя Броуди пинками, вывалились за дверь. Щелкнул замок. Мэгги затихла и вся сжалась, не зная, чего теперь ожидать.
Бывший пират неторопливо прошелся по комнате, оглядывая небогатую мебель и скромную домашнюю утварь. Потом смущенно взъерошил коротко остриженные волосы.
– Не бойся, – проворчал он, – я тебя не трону. Это все так… чтобы отвадить твоего мужа. Больше он здесь не появится и не прикоснется к тебе, обещаю.
Мэгги робко вышла из закутка, в котором пряталась. Постояла, переминаясь и теребя передник, потом тихо сказала:
– Быть может, вы голодны? У меня есть рыбный суп и кусок пирога. И еще пиво.
Бен молча кивнул и сел за стол, чувствуя себя неловким мальчишкой, трепещущим при виде красивой женщины. Он не был голоден, но съел все, что поставили перед ним, и сделал пару глотков пива, хотя вовсе пить не хотел. И похвалил стряпню, когда Мэгги уносила пустые миски. Она глянула недоверчиво – и снова исчезла в своем углу: маленький, пугливый зверек, не дающийся в руки. Хупер вздохнул. Он много чего знал, еще больше пережил, но единственное, чего никогда не умел, это признаваться в любви.
– Иди-ка сюда, – велел он, и Маргарет послушно подошла. – Сядь.
Она села на краешек табуретки и опустила глаза.