Дорога патрулировалась имперцами. Это были упыри. Бледные и худощавые, с навечно голодными глазами и расширенными до предела зрачками, облаченные в чёрные плащи и грязную егерскую одежду, они держались строго, искоса поглядывая на путников. Родерик сказал, что крови им даётся более чем достаточно, а если они нарушают закон и нападают на человека, их ждёт наказание в виде четвертования. Сехлины всегда узнают о таких преступлениях.
Один из упырей остановил телегу Родерика и спросил, откуда и зачем они ехали в город. Лета видела вампиров раньше, двум ей даже пришлось помочь. Но они были лишь падальщиками, наравне с вурдалаками, и пытались утолить свою жажду с помощью крови недавно захороненных покойников, опасаясь заходить в деревни за добычей. Их иссохшие тела уже не были так быстры, как, к примеру, двести лет назад. Кто-то из них ещё мог скрытно жить в городах, среди людей, но только единицы. Упыри, не получая крови, высыхали и погибали. Они переставали быть безжалостными чудовищами, а керники, сжалившись, должны были милосердно прервать их жизнь. Баланс нарушился, и для вампиров уже не было места в цикле жизни.
Упыри Севера были живыми, здоровыми и похожими на людей. А уж упырь, оседлавший коня и не боявшийся солнца, был просто нонсенсом. Их голод невозможно было до конца насытить, но на их телах не было ни следа гниения и высыхания, поскольку пищу они получали регулярно. А если вампир пил кровь в достатке, то он был на пике своих физических сил.
Родерик спрыгнул с повозки, не снимая капюшона, и откинул холщовую ткань, которой были прикрыты мешки с картофелем и коробочки с ягодами голубики. Вопросов у упыря больше не было, хотя он и смирил Лету слишком внимательным взглядом.
Два крепких коня затащили повозку на холм, откуда стал наконец виден город Йорунгал, похожий на многолапого пушистого паука. Раскинув свои строения по всему периметру безлесного поля, он красовался крупными срубами и мощёными камнями площадями, одна из которых, самая большая, хорошо просматривалась даже издалека. Здания города терялись уже за пределами того, что мог охватить человеческий глаз. А Лета представляла себе до этого города Севера не более чем деревнями, сравнимыми с Буском или с каким-нибудь большим селом в Раздолье.
Больше всего Лету потрясли горы вдалеке: огромные и величественные, они возвышались над землёй подобно древним гигантам, сияя в лучах солнца бледной лазурью снегов. Они были выше гор Вишнёвого нагорья, выше хребтов на Скалистых островах и тянулись, обволакивая весь горизонт. Город перед ними был всего лишь крупицей, мелким грязным пятном на теле буйной и совершенной природы Севера.