Объяснялось ли это отсутствием у них опыта или моей ненавистью, мешавшей получать удовольствие, как это делали другие девочки, или то и другое вместе взятое — я не знала. Но в том, что у ран Альрона получится взять своё, загнав мою ненависть подальше, почти не сомневалась.
Даже от воспоминания о коричневом диване я заёрзала, ненавидя себя ещё больше.
«Всё это простые телодвижения, Юна, — говорила я себе, гоня постыдные мысли прочь. — Такие же, как игра на инструменте, танец или спортивная игра. Всё это простые практика и опыт, дающие знания и результат. То, что с тобой происходило, Юна, не имеет никакого отношения к реальному удовольствию от близости двух людей. Во всем виновато устройство тела».
Эта мысль мне очень понравилась. Не знаю, как долго я смогу поддерживать себя этим, но так просто уступать свой единственный камень под ногой я не собиралась. Дышать, когда у тебя сохраняется хотя бы капля уважения к себе, значительно легче, чем без неё. Даже если знаешь заранее, что обречён.
Я третья… Альрон сказал, что предыдущие Хранящие сумели чем-то прогневать его и получили наказание. Наверное, меня ждёт тот же путь. Что будет делать со мной ратенмарец и как долго я смогу это выносить — вот два основных вопроса, способных определить, сколько ещё мне отведено.
Я не заметила, как уснула.
Очнулась я с тяжёлой головой и сухостью во рту. Огляделась и вспомнила, где нахожусь.
Моя каюта на Зигме представляла собой хоромы по сравнению с «комфортабельным карцером» Матеры. Кровать, на которую я упала после энергообмена, занимала почти весь спальный отсек.
Поднявшись на ватных ногах, я обнаружила достаточно просторную гигиеническую кабину, а за другой панелью прятался гардероб. Почему-то я не удивилась, увидев внутри всё те же белые платья и стандартный набор белья.
Похоже, мне никогда не избавиться от этого цвета.
Гостевая, через которую я попала в спальню, была в разы меньше той, что принадлежала капитану. Посередине стоял низкий с широким сиденьем диван, перед ним пластиковый столик, на котором лежал предмет, похожий на браслет.
Браслет оказался стандартным коммуникатором, такой был у каждого ратенмарца на борту — у капитана, его лейтенанта и всех кого я встретила на мостике.
После гигиенических процедур я переоделась в новое платье и надела его на запястье, и первое, что увидела — стандартное ратенмарское время.
«Четыре лен пятьдесят две уты» отразилось на дисплее. До стандартного подъёма оставалось около сорока ут, поэтому, отыскав за очередной панелью воду, я выпила два стакана и села на диван, погруженная в собственные мысли. Они ничем не отличались от тех, с которыми я заснула.