Наклонившись, без всякой осторожности, я перевернул его одной рукой. Миша был стройный и лёгкий, а ещё плохо владел собой, и явно не ожидал, что я наброшусь сзади.
Он попытался воспротивиться, но я не дал. Навалился сверху, прижав к телу, и убрал с шеи волосы, пройдясь языком до самого уха. Омега затих, испугавшись, что я решу по-своему и возьму кровь вот так, сразу. Его сердце гулко колотилось в груди, мышцы напряглись, но всё же он не двинулся. Затаился, будто пойманный зверёк, зная, что сейчас ему не уйти, и он только навредит самому себе, вздумай бороться.
Расстановку сил Миша расценил верно, но всё же я не стал его кусать, решив попросту сбавить градус уверенности в том, что все сегодня пройдёт так, как запланировал он.
Получив молчаливую капитуляцию, я заерзал бёдрами на упругих ягодицах. В отличие от Миши, я был готов получить удовольствие от вечера.
Я снова обошёл языком шею омеги, чуть приподнялся, позволяя тому вывернуться, чтобы обернуться назад. Он так и сделал, ища на моём лице ответы, но не успел осуществить задуманное — я вторгся в его рот, отвлекая от ненужных мыслей.
Не сразу, но Миша откликнулся, но стоило мне немного расслабиться, как маленький гаденыш прикусил мой язык. Я хотел было наказать омегу, но не смог оторваться от смачно плямкнувшего в удовольствии рта. Кожа Миши пылала — его заводило то, что происходит, как бы он ни боялся.
Чужие бёдра беспокойно ходили подо мной, пока я наконец не сдался. Поднял нетерпеливую задницу кверху и, отыскав сочащееся влагой колечко, вошёл. Вошёл грубо, резко, во всю длину, вырывая у Миши всхлип боли, погасший, лишь стоило мне набрать обороты. И вот омега уже подавался навстречу, ища удовольствия.
Алкоголь только усилил ощущения кайфа, заставляя Мишу сладко и жадно поскуливать, требуя большего.
Вместо этого я покинул горячее и влажное нутро, притянул к себе омегу, разворачивая и заставляя того сесть лицом к себе. Он уперся пятками где-то позади меня, схватился за мои плечи, яростно насаживаясь обратно.
Я притянул его ближе, принуждая обнять меня за шею — так добиваться своего было куда приятнее, и Миша не стал себе отказывать, следуя за мной. Он опускался на член всё жёстче, словно старался, чтобы тот проткнул его насквозь. Его собственный отросток продолжал потираться о кожу наших животов, принося ещё больше наслаждения.
Когда я почувствовал, что мой член каменеет, грозясь выплеснуться, и еле заметно пискнувший Миша отлично чувствует давление изнутри, я прижал его плотнее, зажимая его отросток между потных тел и выжимая блаженную влагу. Миша выругался, но я не дал ему болтать. Положил на затылок руку и заставил упереться носом в собственную шею. Большего предложения не требовалось.