– Смысл?
– Да, Горст. Смысл. Ты подаришь Холму жизнь, а после сюда придут и другие. Так было с Эвженом и его родными.
– Эвжен?
Горст говорил медленно, будто сквозь пелену еще не отступившего сна.
– Да, мальчишка, который принес вторую жертву и пустил Хозяйку в пролесок. Благодаря этому мальчишке Подлесок и Ивы скоро будут озарены любовью Царицы, её щедростью.
– Как славно, – пробубнил секутор себе под нос, – как же это хорошо.
– Жаль, что тебе предстоит наблюдать за этим с Угольного Берега.
– Жаль.
– Но ты будешь ближе к Царице, а это уже что-то, да значит.
Старший выжлятник положил руку на плечо Вита и сдвинул его в сторону так, словно старик пригородил ему узкий проход. Из наспех вырытого колодца неспешно пульсирующими волнами лился бледный, почти что лунный свет.
– Подойди ближе, секутор. Царица хочет показать тебе золотой серп.
Горст сделал шаг к смердящей гнилью яме. Он больше не слышал этой омерзительной вони. Наоборот, кажется, теперь он различал аромат парного молока с едва уловимыми вкраплениями цветущей сирени. У самого края он увидел прекрасных женщин. Сложно было сказать, появились ли они там лишь сейчас или все это время находились там и ждали.
– Подойди ближе, – улыбнувшись, произнесла Возлюбленная.
Горст никогда не слышал голоса прекраснее, чем у нее.
– Мы заждались тебя, – прошептала Скорбящая.
Горст никогда не видел более выразительных глаз.
– Ты устал, но твой путь окончен, – почти нараспев молвила Покинутая.
От звука этого голоса по телу секутора пробежала дрожь, и он понял, его путь подошел к концу. Горст почувствовал облегчение и нечто близкое к религиозному экстазу. Если бы он чаще проводил время в церквях и храмах Отца Переправы, то мог бы четче обозначить свои мысли.
Выжлятник заглянул в колодец и увидел, как тот наполняется искрящейся серебряной водой. Увидел отражение золотого месяца на зеркальной, благоухающей молоком и сиренью глади.
– Воды Серебряной Реки, – голоса Сестер вновь слились в один чарующий голос. – Царица предлагает тебе испить из её реки. Утоли жажду.
Горст почувствовал прикосновение между лопаток. Должно быть, старик готовился подтолкнуть его.
– Прими любовь Царицы.
– Прими, – повторил за Сестрами Вит.
Горст не знал, что ответить. Не знал, стоит ли вообще что-то говорить. Его зачаровала серебряная вода, зачаровало отражение золотого месяца, но лишь одна мысль не давала Горсту покоя: «Почему не болит клятая нога?»
– Пора, сынок, – равнодушно процедил Вит, – приносишь ли ты себя в жертву Царице Угольного Берега? Согласен ли ты отдать жизнь в пользу Царицы? Хочешь ли ты стать частью чего-то большего?