– Пошли Вы на хер, траханные шарлатаны, – процедил старший выжлятник. – Ты и твои потаскухи умеете заставить плясать под свою дудку, но по доброй воле я топиться не стану.
Глаза ведьм вспыхнули желтыми огнями, а серебряная вода, дошедшая до краев колодца, предстала перед жертвой тем, чем являлась на самом деле – варевом, произведенным в Подлеске.
То, что произошло потом, было очевидной для Горста развязкой. Вит, видимо, тоже готовился к чему-то подобному, иначе объяснить наличие у старика гарроты было попросту невозможно.
– Дурак, – процедил сквозь одышку некогда проповедник, а ныне убийца, – тебе дали шанс.
Стальная нить врезалась в шею Горста и тут же порвала высокий, плотно застегнутый воротник рубахи. Вопреки ожиданиям старика, секутор не оказывал должного сопротивления. Вит, должно быть, решил, что покорность волчатника – дело рук Сестер, и был как никогда уверен в себе.
Гаррота соскочила, врезалась в кожу почти под самым подбородком выжлятника. Теплая кровь испоганила остатки порванной рубахи. Выжлятник захрипел и обмяк.
– Быстро же ты кончился, сынок, – Вит огляделся по сторонам. Сестер поблизости не было. Никогда прежде он не убивал людей способом городских головорезов и потому решил оставить орудие обмотанным вокруг шеи убитого.
– Сестры? Сестры, нам все еще нужна жертва, и чем скорее, тем лучше. Ведь так?
Ответа не последовало. Вит собрал волю в кулак и озвучил мысли, о которых Возлюбленная, Покинутая и Скорбящая, должно быть, знали и сами.
– Если иных способов нет, то я готов принести в жертву себя.
Ответа вновь не последовало. Ходя по холму взад-вперед, старик вдруг подумал: «А по какой причине гаррота вдруг съехала кверху, если должна была намертво вцепиться в позвоночник?».
Прежде, чем получить ответ на незаданный вопрос, Вит испуганно взвыл:
– Сестры!!!
Но ответа не последовало. Сестер не было на том холме, ибо у них появилось дело поважнее, чем казнь не оправдавшего ожиданий выжлятника.
Заметки виконта Августа Рохау (Путешествие в Оддланд)
О брошенных селениях, о местах обезлюдивших
После событий этих дней старожилы будут судачить, дескать в тех краях близ пролеска жизни зародиться не суждено. Будут говорить, что близ выгоревшего дотла леса и земля отравлена, и вода мертва. С той осени пройдет достаточно времени, но хибары, оставшиеся от Подлеска и Ив, так и не будут заселены. Поселенцы Оддланда – суеверный народ, и никакими кнутами нельзя загнать человека в жилище покойника. Дидерик Ланге, стоит отметить, пытался, но всякий раз барону приходилось нанимать выжлятников. Всякий раз крестьян сгоняли к ничейным избам, и всякий раз те пускались в бега. Вновь и вновь. Люди говорили, что с Холмов по ночам доносится замогильный шепот, считали петлю на Кретчетовом поле лучшей участью.