Сабэль ахнула и крепко обняла брата. Она тоже не знала, что это может значить, но не думала, что гнев или амбиции Брэма нормальны. То ли заклинание Матиаса наполнило его злобой или просто обнажило его худшие наклонности, то ли все это было частью темного лечения… никто из них не знал, и теперь только время могло это показать. Сабэль посмотрела на Брэма… она была уверена, что точно так же поступили и другие.
— Она оказалась… голой под одеждой. Мы занимались любовью.
Брэм устало провел рукой по лицу.
— Все было так, будто это был сон. Должен был быть им.
Потому что, если это не так, темная ведьма — его пропавшая пара.
— Эмма была в твоем сне? — спросила Сабэль.
— Невероятно, — прорычал Брэм. — Она ушла и не вернется.
Или она пришла и ушла снова, не желая возвращаться. Но кто мог знать наверняка?
Может быть, темная ведьма поселила в голове Брэма мечту о пропавшей паре. Сабэль опустила взгляд. Отчаяние заполнило ее. Может ли тьма внутри Брэма без любви пары медленно его разрушать?
— Сон или нет, у нас есть другие проблемы, — сказал Герцог, поднимаясь на ноги. — Большие проблемы. Кстати, добро пожаловать назад, с возвращением от умерших предков.
Брэм сел рядом с Сабэль, снова посмотрел на Айса, а затем спросил:
— Какие проблемы?
Герцог быстро рассказал ему об убийстве МакКинета и выдвижении Блэкборном Матиаса на место в Совете.
— Кто-нибудь еще из Совета предложил кандидатуру? — рявкнул Брэм.
Герцог покачал головой.
Несмотря на сообщение Сидни, большинство не верило в возвращение Матиаса до тех пор, пока вчера он сам не связался со всеми и не объявил о своем намерении. Назначение, сделанное Блэкборном, подтвердило это.
— И все же остальные идиоты ничего не сделали? — голос Брэма взорвался злым недоверием. — Сборище бесхребетных трусов!
Лукан прочистил горло.
— Ты под крышей дома моего дяди, и он сильно потрясен. Я уверен, что Тайнан не оценит твоего описания его деда.
— Правда может быть болезненной, — сказал Брэм.
Сабэль отступила на несколько шагов. Брэм вернулся к ней… но это был не совсем он. Брат всегда был дипломатом, теперь же он казался злым, менее терпеливым, более враждебным. Сабэль молилась о том, чтобы это было просто настроение, побочный эффект «тёмного» лечения; чтобы Брэм не подпитался какими-то остатками магической ярости Матиаса.
— Оскорбления вряд ли решат проблему, — произнесла она, — лучше придумать план.
— Ты знаешь причину моего гнева, сестренка.
Взгляд Брэма снова метнулся к Айсу. Обещание убить волшебника, написанное на его лице, наполнило ее страхом.
Прежде чем она смогла возразить, Брэм продолжил: