Она смотрела на его руку, лежавшую поверх своей, его волосатая с огрубевшими костяшками поглотила ее пальцы.
— Айс, мне очень жаль.
— Прекрати извиняться. Ты беспокоишься о брате. Я понимаю.
Как он мог?
— У тебя есть брат?
— Нет.
Что-то в его лице предупредило, чтобы она не задавала вопросов. Женщина молчала. После его доброты она не должна соваться.
— Просто… Брэм меня практически воспитал. Я обязана ему всем.
Айс сжал челюсти, но кивнул.
— Конечно.
Правильно. Время сменить тему. Он не любитель поболтать, это ясно. Сегодня она жаждала излить страхи и чувства. Изнеможение и страх переполняли ее. Вся выдержка… рассеялась по ветру. «Оливия и Сидни, будем надеяться, спрятались со своими парами. Брэм без сознания. Лукан уехал со своим братом».
Она совершенно одна с мужчиной, которого едва знала и которого считали сумасшедшим.
Сабэль прикусила губу. Взгляд сказал ей, что Айс по-прежнему смотрел на нее, не мигая. О чем он думал?
Он придвинулся поближе, и полотенце раскрылось, выставив мощные бедра и темные тени между напоказ. Сабэль пыталась не смотреть. Но густота темных волос на бедрах становилось все плотнее и плотнее на его ноге, и она безумно заинтересовалась тем, что у него под полотенцем, если все остальное было таким большим.
Жар подкрался к ее лицу. Черт. Вероятно, оно пропустило через себя все десять оттенков красного.
— Ты… ах, тебе надо закончить принимать душ?
Она смотрела куда угодно, кроме как на него.
Огонь потрескивал. Воздух затих. Тишина оглушала. У нее во рту пересохло.
— Нет.
Он схватил ее за подбородок и заставил смотреть на себя.
— Ты в порядке?
Сабэль вырвалась из его рук. Времена были серьезными. Отчаянными. У нее нет времени пялиться, не важно, насколько четко ее глаза представили, как он выглядит под одеждой.
— Все хорошо.
— Не ври.
О-о, он грубый. Опять же, все самое важное она о нем знала. Волосы, манеры, взгляд, слова — без излишеств. Ей нужно подстроиться, вспомнить, что он не был дипломатом, у него нет ничего общего с членами Совета, с которыми она имела дело в последнее время. Очевидно, Айс привык закатывать рукава и выполнять все, чего намеревался достичь.
— Не дави, — ответила она. — Сейчас это не важно.
— Черт, это не так. Если что-то понадобится…
— Я разберусь.
Его зеленые глаза вспыхнули, и выражение лица стало безжизненным, холодным. Он отнял у нее руку, и его бицепс снова напрягся, теперь в гневе.
— Естественно.
За одним словом было много смысла.
— Что это значит?
Он поднял темную бровь. Свет от огня осветил его лицо, и она впервые заметила резкий диагональный шрам посередине его лба. На самом деле, у него был след отвратительной глубокой раны на верхней части его плеча и отметки вокруг каждого запястья. На волшебниках всё заживает быстрее и эффективнее, чем на людях. Довольно редко сохранялись рубцы в течение более чем нескольких месяцев. Но эти раны выглядели очень старыми.