— Эксперимент! — вспылила она. — Вы о Кирилле, словно о мыши подопытной говорите! А он — человек! Живой!
— Уже нет, скорее всего, — поморщившись, уточнил брюнет. — И не смотри на меня, как на врага народа! Ты договор заключила? Заключила. И чего теперь руки заламывать? Деньги тебе будут выплачены в полном объеме, причем завтра же. Ведь так, Всеволод Александрович?
Седой с отсутствующим видом кивнул и снова уткнулся носом в чашку.
— Сделка, есть сделка, — продолжал брюнет. — И не стоит сейчас цену набивать — сумма фиксированная.
— Да ты… — она аж захлебнулась эмоциями.
— Что я? — На лице брюнета появилась плохо скрытая брезгливость. — Тебе никто руки не выкручивал. Деньги, конечно, хорошие, что и говорить, но ты сама сделала выбор. Так что выпей воды и успокойся. Это бизнес. Тут все в выигрыше… ну, кроме твоего мужа, естественно.
Между тем седой отставил опустевшую чашку и поднялся с кресла:
— Что-то засиделись мы с вами, Петр Сергеевич. А Елене Дмитриевне, наверное, одной побыть надо — горе все-таки. И час опять же поздний. Пора нам. До свиданья.
Он кивнул хозяйке и направился к дверям. Та никак не отреагировала и безучастно облокотилась о подоконник, похожая на шарик, из которого весь воздух выпустили. Брюнет хотел было что-то сказать, но передумал и молча последовал за седым, оставив Тобольцеву в одиночестве.
* * *
Ночь встретила их освежающей прохладой и ленивым шелестом листвы.
— Вас подвезти, Всеволод Александрович?
— Премного благодарен, Петр Сергеевич. Пройдусь я, пожалуй. Мне тут недалеко. И врачи, знаете ли, советуют. Возраст… Да и ночь какая хорошая, чувствуете?
— Главное, безопасная… Здесь безопасная.
— Тоже верно. Как думаете, наша любезная хозяйка не наделает глупостей?
— Сомневаюсь. Эмоции эмоциями, а деньги она любит куда больше, чем покойного супруга… Кстати, о нем. Польза-то хоть от его «самопожертвования» будет?
— В любом случае, — медленно кивнул седой. — Отрицательный результат — тоже результат… Однако нам повезло. Что если бы у него машина не сломалась? Случайность…
— Не совсем, — сухо ответил брюнет.
— Вы постарались, значит? Но все равно. Дело минуты решали. А ну как он оказался бы в лучшей форме, чем представлялось?
— Но не оказался же.
— Все равно это было рискованно. — Седой укоризненно покачал головой.
— Ну, кто не рискует… Требовалось тонкое воздействие, чтобы он ничего не заподозрил.
— Надо было действовать надежнее, — возразил седой. — Впрочем, победителей не судят. Но на будущее учтите. Наука небрежности не прощает.
Брюнет проглотил просившийся на язык резкий ответ и только кивнул. В течение нескольких минут они молча прогулочным шагом двигались по направлению к Петровскому бульвару.