– Я готов терпеть любые твои причуды до тех пор, пока ты не пытаешься убить нас обоих. Будешь вопить – заклею рот скотчем.
Я тщетно пыталась выпутаться из ремня, но лишь сильнее натирала кожу.
– Вот как ты обращаешься с любимой девушкой…
Фирсанов на секунду развернулся ко мне, чтобы раздосадовано выплюнуть:
– С чего ты взяла, что любимой? Ты сама убеждала, что между нами нет ничего, кроме похоти. Терпи.
Глава 2
Ангел-хранитель из бара
Он, втащив меня в дом и бросив на диван, стянул ремень, провел по следу на запястьях и уронил лицо в ладони.
– Что я творю. Прости.
Я смиренно сложила руки на коленях. Сопротивляться больше не было сил.
– Теперь мы можем поговорить как взрослые люди?
Фирсанов отошел к окну. Ладонями уперся в подоконник и долго молчал. Лопатки были сведены, лицо не выражало никаких эмоций, кроме утомления. Сейчас передо мной стоял уставший мужчина, замученный, отчаявшийся. Мне хотелось коснуться его лба, разгладить залегшую морщинку меж бровей. Но я не шелохнулась, ибо обида во мне была сильнее.
– А мы взрослые люди? Совсем недавно я не помышлял даже о постоянной девушке и уж точно не планировал иметь от неё детей.
– И что ты предлагаешь?..
Признаться, его возможный ответ пугал меня до озноба. Если сейчас он кинет в меня с равнодушием «избавься от него», я перегорю, переломлюсь надвое. Во мне не останется ничего живого, всё выжжет дотла пожар в груди.
– Я готов помогать тебе и ребенку, но…
Опять замолчал! Да что за чертовщина!
– Ты совсем молодая, тебе нужен нормальный парень, не чудовище.
– Именно, а ещё этот нормальный парень не должен меня связывать. Полностью согласна. Так мы расстаемся?
Поджала ноги под себя и вгляделась в туман за окном, в молочную дымку, что окутывала пригород. Густая-густая, она путалась в еловых ветвях, вплеталась в кроны дубов.
– Этого я не говорил, – он покачал головой, так и не повернувшись. – Но мы будем плохой семьей.
– Почему? – отрешенно.
– Потому что хорошая будущая мать не пытается выпрыгнуть из машины на полном ходу, а хороший отец в порыве злости не связывает ей руки.
Ну, спорить с ним было глупо, но мне не казалось это чем-то неправильным. В смысле, разве бы я смогла по-настоящему выпрыгнуть? Разве Фирсанов причинил бы мне боль, когда уложил на заднее сидение? Возможно, мы попросту не могли привыкнуть друг к другу. Нас отторгало как чужеродный орган. Мы были слишком самостоятельные и независимы, чтобы поддаваться кому-то другому, чтобы раствориться в нем без остатка.
Но мы не желали друг другу зла.
Возможно, он прав. Вдвоем нам тяжелее, чем поодиночке. Как бы мы ни упрямились, как бы не пытались переломать судьбу – та раз за разом разводила нас по сторонам.