Я достала ключи, которые он мне вручил, когда я приехала, и вошла. По ту сторону стены орал телевизор.
Сидя в своем любимом кресле, Сонни с минуту усмехался мне, пока я закрывала дверь. Он наклонился вперед, сжимая в одной руке пульт от приставки РС3.
— Ты выжила, Риз? — спросил он, его ухмылка расширилась настолько, что это заставило его рыжеватую бороду двигаться с его лицевыми мышцами.
Сходство меня поразило. Когда он стал таким похожим на нашего отца? Не то что бы я когда-либо говорила об этом вслух, когда он находился рядом, разве что когда я была в настроении чтобы подколоть.
— Едва ли, — я ухмыльнулась, приземляясь на кушетку перпендикулярно к нему.
Он громко рассмеялся. Курт Тейлер и снова он. Я удивлялась, знал ли он, насколько они были похожи? Скорее всего, нет. У меня было всего десять лет, перед его уходом, и это было на десять лет больше, чем было у Сонни. И пока я уж точно не была большой поклонницей нашего отца, Сонни влюбился в него быстрее, чем я. Засранец-отец, появляющийся всего-навсего раз в год, не получил бы никакой награды, тем более, внезапно исчезнув, бросив жену с двумя детьми.
Несмотря на то, как сильно мне не хотелось, мне нужно было отбросить эту мысль называть его мудаком, даже в своей голове. Я пообещала себе больше не делать этого. Еще одно обещание, которое я поставила в свой длинный список.
«Таков уж он есть», — говорила бабушка каждый раз, несмотря на то, что мы с мамой пытались бороться с его природой.
Пребывая в неведении, что вы не можете бороться с человеческими инстинктами, даже если они ужасны, даже если они приносят плохие и болезненные вещи тем, кто заслуживает, что бы о них заботились.
— Я знал, что ты переживешь этот день, — констатировал Сонни своим глубоким голосом, так не похожим на скрипучий голос нашего отца. Слава тебе Господи!
Погодите-ка.
— Что ты имеешь в виду? — вдруг у меня появилось ощущение, что мой братец решил скормить меня татуированным волкам – ладно, фактически одному волку. На-черт-рочно.
Сонни посмотрел на меня оленьими глазами — цвет глаз, который мы оба унаследовали от нашего донора спермы — сузив их.
— Было пару человек до тебя, малышка, — прокашлялся он.
Он называл меня малышкой так долго, что это больше меня не беспокоило. Даже если это было бы не так, он, наверное, называл бы меня так еще чаще. Что действительно меня беспокоило, так это то грызущее чувство, что он от меня что-то скрывает.
— И?
— Большинство из них не выдержали даже знакомство. Меньшая часть – пару часов, — он опять блеснул своей ленивой ухмылкой. — Я знал, что ты сможешь.