Имари зажимает пальцами нос, будто это поможет остановить слезы. Ресницы дрожат, собирая влагу. По темным щекам катятся первые прозрачные капли, и следом сразу обрушивается поток с рыданиями и стоном. Цзы’дарийские офицеры гордятся тем, что умеют терпеть боль, а женщины нет. Её не удержать, сил никогда не хватит. Она растет тяжестью в груди и с каждым вдохом становится все больше, словно бездна открывается. Мы пьем её мелкими глотками, а иногда целыми стаканами. Не правда, что слезы помогают. Они — только способ сказать всем: «Посмотрите, как мне плохо». Может, кто-то расчувствуется и пожалеет.
Мне тоже больно. Отвела нож от горла Имари, а в ответ получила: «Ненавижу» и «Сейчас расскажу, кто ты». Я не в лучшем положении. Такая же пленница, которую мечтают убить, но мне нечем угрожать принцессе. А если бы было, десять раз подумала, говорить ли вслух. Правителем её считаю, а первая же истерика, и дочь короля не лучше обыкновенной звезды. Неприятно очень. Отыгралась на мне Имари. Бесправной жертвой назначила, рта не позволила открыть. Поступила так, как все это время поступали с ней.
— Он ведь жив еще, — всхлипывает принцесса и трет распухший нос. — Его можно спасти. Не все потеряно, правда? Киара, спроси, что нужно сделать?
Она толкает ко мне карандаш и умоляюще заглядывает в глаза. Ненависти будто не было. Угроз тоже. Дурацкое гадание снова единственный шанс не сойти с ума. Но я знаю ответ, не задавая вопроса. Если полковник Малх в руках Наилия, то генерал победил. Половину, а то и большую часть того, что должен был сделать на Эридане — сделал. Даже если Имари все королевство отца как выкуп пообещает, не поможет. Генерал предателя не отпустит, не помилует и не станет торговаться. Такое не прощают. Малх пойдет под трибунал. Если доживет до него, конечно.
Доживет, я знаю Наилия. Он зол, упрям и в ярости не видит границ, но Тулий Малх полковник. Цзы’дарийский офицер. Он заслужил справедливого суда, а не позорной смерти от удавки где-нибудь в эриданской глуши. Формально Имари права. Пока её любимый мужчина жив, она может за него бороться. Вот только я не хочу, чтобы Малх и Наилий поменялись местами в клетке. Моего любимого мужчину полковник убьет, не задумываясь. В этом и есть вся разница между ними.
— Разве мы что-то можем, сидя здесь? — спрашиваю принцессу, не прикасаясь к карандашу.
Она понимает, что я отказываюсь. Разум проясняется, в глазах пропадает фанатичный блеск. От осознания еще больнее. Имари едва может дышать, но торговля продолжается:
— Ты можешь, Киара. Ты — ведьма, Сагайдат верит тебе. Не знаю, о чем вы шептались в поезде за моей спиной, но мать Рагнара с тебя пылинки готова сдувать. Убеди её отпустить тебя во дворец. У отца есть экстренная связь с космосом, — принцесса выразительно тычет пальцем в потолок, словно космический транспортник висит на орбите прямо над нами. — Умоляй, угрожай, настаивай. Спаси его!